Уильям Блэтти - Экзорсист

Она снова вспомнила о стуке: подняла голову, осмотрела крышу. Улица обступала дом плотной зеленой стеной: ветви яростно бились с плющом, оспаривая жизненное пространство. Добрая треть особняка была скрыта под кроной гигантской липы. Может быть, белки, в самом деле? А что же еще? Или ветви. Точно. Наверное, ветви. Последние ночи были ветреными.

“Может быть, лучше кошку?”

Крис бросила взгляд на дверь. Ишь, умник нашелся! Она улыбнулась вдруг каким-то шальным своим мыслям; быстро спустилась в детскую, взяла что-то оттуда и отнесла на чердак. Затем вернулась к Риган, перенесла спящую девочку в ее спальню. Наконец, поднялась к себе и, выключив телевизор, легла спать.

До утра в доме было тихо.

За завтраком Крис заметила, как бы между прочим, что слышала ночью звук захлопнувшейся мышеловки.

— Не хочешь взглянуть? — спросила она Карла, делая вид, что поглощена своим кофе и утренней газетой. Тот молча вышел.

Они столкнулись в холле второго этажа: Карл с совершенно невозмутимым видом нес в руке большого плюшевого мышонка. Крис замерла с удивленно поднятой бровью.

— Кто-то шутит, — буркнул он и удалился с игрушкой в спальню Риган.

— В доме у нас не соскучишься. — Крис покачала головой и направилась в спальню. Здесь она бросила халатик и стала одеваться на работу. “Ты прав, дружок: кошку — оно куда лучше.” Крис взглянула украдкой в зеркало. Нет, сарказм определенно ей не идет: от усмешки личико сморщивается, как печеное яблоко.

Съемки в тот день проходили гладко. Ближе к полудню появилась Шэрон, и в перерывах между эпизодами женщины, сидя в гримерной, разрешили массу вопросов: сообщили агенту в письме о том, что Крис собирается подумать над предложением, известили Белый Дом о принятии приглашения, сочинили телеграмму Ховарду с напоминанием об именинах дочери, составили обращение к менеджеру с просьбой об отдыхе, а также план домашней вечеринки, намеченной на двадцать третье апреля.

Вечером Крис повела Риган в кино, а на следующий день отправилась с ней в своем “ягуаре” на осмотр столичных достопримечательностей. От мемориала Линкольна они проехали к Капитолию; из лагуны цветущих вишен завернули в закусочную. На Арлингтонском кладбище, перед памятником Неизвестному Солдату девочка примолкла и посерьезнела; у могилы Джона Ф. Кеннеди ей стало совсем грустно. Несколько минут она не отрываясь глядела на пламя вечного огня, затем взяла Крис за руку.

— Мам, а почему люди обязательно должны умирать?

Вопрос этот ранил Крис в самое сердце. “О, Рэгс, и ты туда же? Давай о чем угодно, только не об этом!” Она внимательно взглянула дочери в лицо; в глазах у той стояли слезы. Неужели прочла ее собственные мысли? Раньше такое случалось нередко.

— Доченька моя, люди устают жить.

— Но почему Бог разрешает им уставать?

Крис растерялась. Сама она была атеисткой и никогда прежде о Боге с дочерью не говорила; с ее стороны это было бы лицемерно.

— От кого же ты узнала про Бога?

— От Шэрон.

— Понятно.

Придется поговорить об этом с секретаршей, решила про себя Крис.

— Мам, ну почему, все-таки, Бог разрешает нам уставать?

И вновь Крис вгляделась в эти нежные глаза. Сколько в них было боли! Нет, сегодня она не скажет Риган всей правды.

— Видишь ли, Рэгс, Бог ведь тоже скучает по нас. Ему хочется, чтобы мы вернулись к нему скорее.

Девочка умолкла, и очень надолго. Она не раскрыла рта по дороге домой и в том же подавленном настроении провела не только остаток дня, но и весь понедельник.

Но наступил наконец вторник, день рождения Риган, и тучи, кажется, стали рассеиваться. Крис взяла дочь на съемочную площадку, а когда работа была закончена, все вместе — от рабочего до режиссера — спели хором “С днем рождения” и вынесли торт. Дэннингс был в этот вечер трезв, а потому нежен и заботлив; включив юпитеры, он запечатлел торжественный момент расправы с тортом, веселил девочку по мере сил, а в конце концов пообещал, что обязательно сделает ее кинозвездой. Риган как будто бы пришла в себя.

Но после ужина, когда позади осталась волнующая процедура распаковывания подарков, настроение ее снова ухудшилось. Отец не позвонил, и Крис самой пришлось набрать его римский номер. Трубку поднял кто-то из сотрудников: Ховард вот уже несколько дней как вышел на яхте в море, и связаться с ним не было никакой возможности. Крис извинилась за беспокойство.

Риган вежливо все это выслушала и, отказавшись жестом от шоколадного коктейля в “Хот Шопе”, тут же спустилась в детскую, где и провела остаток вечера.