Джессика Спотсвуд: Проклятая звезда

— Я собираюсь вылечить Зару. Помоги, пожалуйста, перенести ее, — говорю я.

За спиной Финна сестра София помогает Мелизанде встать на ноги.

— А как поступить с сиделкой? — спрашивает Финн, и лицо его мрачно.

— Отвести к остальным. Пусть Елена сотрет ей память, но оставит недвижимой, как сейчас, — мстительно говорю я и снова перевожу взгляд на Зару.

В холле стоит медный запах. Так пахнут старые мелкие монетки. Так пахнет кровь.

Я беру руку Зары, чтоб оценить состояние крестной, и на меня набрасывается ее боль. Зара в агонии. Как и сестра Кора, она вплотную подошла к черте, отделяющей жизнь от смерти. Смогу ли я исцелить ее? И что со мной будет потом, если все-таки смогу?

Зара приподнимает голову и еле слышно говорит:

— Я не хочу, чтоб ты меня лечила, Кейт. У тебя все равно не получится, ты только надорвешься.

Я хмурюсь:

— Откуда вам это знать?

— Тэсс, — шепчет Зара. — Ее видение у меня в комнате. Она это видела.

Так вот что так расстроило сестренку. Вот почему во время прощания она плакала и обнимала Зару, как будто им не суждено свидеться снова. Тэсс знала, что это действительно так.

Ну уж нет! Я мотаю головой из стороны в сторону, и несколько прядей волос выбиваются из моей косы.

— Я вас не брошу. Я не могу просто так взять и оставить вас Братьям.

Может быть, она еще несколько часов будет в сознании. Если Братья найдут ее, то станут пытать, чтоб добыть информацию. Она должна это понимать.

— Ты можешь сделать для меня только одно, Кейт. — Она накрывает рукой мою ладонь, ее кожа липкая от крови. Ее боль снова впивается в меня.

— Не понимаю, — признаюсь я, наклоняясь.

Мои светлые волосы касаются ее щеки. Может быть, она хочет, чтобы мы отвезли ее в Сестричество? Такое путешествие наверняка окажется для нее чересчур мучительным, к тому же я не думаю, что она сможет пережить его.

— Что я могу сделать? Скажите мне.

— Исцеление и смерть. Тебе подвластны исцеление и смерть. Две стороны одной медали.

Я вырываю руку.

— Нет!

— Я все равно умру. Помоги мне отойти быстро, без страданий. Я не хочу, чтобы Братья получили удовольствие от вида моих мучений. Позволь мне сохранить хоть каплю достоинства. Последнюю каплю.

Хотела бы этого я на ее месте? Я едва могу об этом думать. Наверное, да. Я не пожелала бы доставить Братьям такое удовольствие — стать свидетелями моей смерти. И не хотела бы длить боль.

Я закрываю глаза, чтобы не видеть ее, но она не дает мне этого сделать.

— Я хотела бы снова увидеть Анну. Я сказала бы ей, какая ты храбрая девочка, — хрипит она.

Ты принесешь смерть.

Пророчества всегда сбываются.

Я нагибаюсь ниже, касаясь лбом лба Зары, позволяя ее боли коснуться меня, накрыть, окутать со всех сторон, дать мне в полной мере ощутить всю глубину страданий крестной. Я чувствую, как содрогаются ее наполненные кровью легкие, когда она силится сделать вдох, чувствую агонию от пулевого ранения, чувствую, как ровно, но затрудненно бьется ее сердце, с каким усилием дается ему каждый новый удар.

Вместо того чтоб гнать тьму прочь, я призываю ее, позволяю ей накрыть нас своим ледяным одеялом, своей обволакивающей чернотой. Я думаю о Заре. О покое. О свободе от боли. Свободе от всего.

Сердце Зары совершает еще два удара и замирает.

Комната кажется абсолютно, безупречно тихой, когда в ней перестает звучать ее шумное, тяжелое дыхание.

Я склоняюсь к Заре и закрываю ее карие глаза.

Так же, как когда-то закрыла мамины. Они были синими. Синими, как глаза Мауры.

Приподняв мертвую голову Зары, я расстегиваю медальон на ее шее, и на мою дрожащую ладонь сползает золотая цепочка.

Золотая цепочка в руке убийцы. Потому что отныне я — убийца.

Исцеление и смерть.

Пророчества никогда не лгут.

Я, спотыкаясь, бреду по холлу. По лестнице до сих пор спускаются пациентки, они все так же тянутся к дверям, и сестра Эдит с Мод раздают им указания. Финн и Елена ждут меня, прислонившись к грязной оштукатуренной стене.

Когда добрые карие глаза Финна встречаются с моими, я начинаю плакать.

— Зара мертва. Я… я убила ее.

— Кейт, — тянется ко мне Финн, — она была очень тяжело ранена. Ты не смогла ее спасти, но это вовсе не значит, что ты ее убила.

— Нет, я убила ее. Она меня попросила. — Я сползаю по стене, потому что меня настигают последствия колдовства.

Елена подпихивает мне жестяное ведро, и все содержимое моего желудка немедленно оказывается там. Потом я снопом валюсь возле грязной холодной стены, слишком больная даже для того, чтоб почувствовать неловкость или смущение. Почему после убийства я чувствую себя точь-в-точь так же, как после исцеления?