Александр Варго: Трофики

Алла смертельно побледнела. Она не двигалась, пока творилась вакханалия, – словно шурупами прикрутили к полу. Доходило долго – что за бред? А когда дошло, на нее уже смотрело подрагивающее дуло пистолета.

– Ну надо же, какие мы серьезные… Ты что удумала, дорогуша? – пробормотала Алла, покрываясь серыми пятнами. Она облизнула пересохшие губы, попятилась к выходу. Прогремел выстрел. Пуля ударила в грудь – особо целиться не пришлось. Аллу швырнуло на груду металлолома. Она кричала от боли, пыталась подняться, держась за грудь. Кое-как это сделала, заковыляла прочь. Вторая пуля попала в спину недалеко от шеи, снова швырнула ее на пол. Алла изгибалась, колотила по полу ногами.

– Прекрати, идиотка… – хрипела она. – Что ты делаешь?

Ульяна отшвырнула пистолет – он выполнил свою историческую миссию. Пошатываясь, добрела до груды металлолома, на которой сверху валялся вполне привлекательный ломик. Она ударила по затылку уродца, стоящего на коленях. Тот все еще переживал адскую боль в паху. Уродец повалился, она ударила вторично, размозжив череп. Нетвердой походкой подошла к другому – тот сидел на полу, опираясь на руки, тряс головой. Когда он поднял ее, ему в глаза уже летел лом. Треснула черепушка, разбитый нос окончательно превратился в неизлечимое месиво из хрящей и кровавых ошметков. Экземпляр, которому в рот залетела пуля, мог бы подохнуть и собственной смертью, но Ульяна ускорила процесс – всадила лом в разверзшуюся пасть, и тварь издохла у нее на острие, трепыхаясь и издавая умопомрачительные запахи.

«Лучшей подруге» удалось перевернуться на спину. Она подтягивала ноги, но встать уже не могла. У Аллы сморщилось лицо, покрывалось синеватой сыпью. Она забыла про боль, когда узрела над собой занесенный лом и решительные глаза, в которых не было ни тени сомнения.

– Ульяночка, милая, не делай этого… – взмолилась Алла – она уже не говорила, а хрипло каркала, с трудом раздвигая одеревеневшую челюсть. – Как ты можешь, постой, ведь мы с тобой лучшие подруги…

– Прости, второй раз мы не подружимся, – пробормотала Ульяна и ударила в грудную клетку. Меньше всего ей сейчас хотелось прицеливаться. Алла взвыла, когда переломилось ребро и ржавое острие пробило внутренности. Сил вытаскивать и бить вторично уже не оставалось. Лом торчал в подергивающемся женском теле. Алла обливалась кровавой рвотой, закатывались глаза. Ульяна в изнеможении опустилась на пол рядом с подругой…

Состояние было гадкое. В организме что-то перестраивалось, бурлило. Сознание временами меркло, в мозгу рождались непотребные картины. Желание немедленно бежать из подземелья уже не жгло каленым железом. Ульяна доползла до стенающей Рогачевой. Девица дрожала, глаза ее были полузакрыты, на губах засохла кровь, которую в нее насильно вливали. Ульяна резала на ней веревки куском зазубренного железа, а Рогачева с трудом ее узнавала.

– Что ты делаешь? – шептала она. – А если увидят?

– Пусть видят, – бурчала Ульяна. – Мы с тобой уже ничего не стесняемся, верно?… Уходим, Вера, нас ждет машина. Все кончено…

Рогачева блуждала по пещере квелой сомнамбулой, спотыкалась, хваталась за верстаки и стены. Взор ее блуждал, остановился на тазике с кровью. Рогачева опустилась на колени, подползла к тазику, наполнила черпак и принялась жадно пить. Бурая жижа стекала по губам обратно в таз. В мозгу происходило что-то странное. Былые ценности отступали, вместо них рождались новые и уже не вызывали отторжения. Ульяна тоже ощущала дикую жажду, опустилась перед тазиком на колени, отобрала у Рогачевой черпак, принялась лакать, запрокинув голову.

– Все, пошли… – она едва не захлебнулась, отбросила черпак. – Верка, мы сходим с ума, неужели ты не чувствуешь… это дичь какая-то, пошли отсюда…

– Пошли, Ульяна… – мямлила Рогачева, – а то мне тоже как-то нехорошо… Пучит, и муть какая-то в башке…

Выход из подземелья через «силосную яму» оказался совсем неподалеку. Ползли по норе, потом выбирались, подсаживая и теряя друг дружку. Стояла глухая ночь. Сколько времени они провели в подземелье – сутки, двое? Время превращалось в замысловатую загогулину. Небо барражировали черные тучи, иногда из них что-то проливалось, но осадки были весьма незначительными. Туман этой ночью отсутствовал, но девушки даже не уделили этому факту внимания. Они брели, поддерживая друг друга. Протащились мимо кладбища, мимо озера, покрытого мелкой рябью. В мглистом воздухе вырисовывались скалы. Они приближались. Ульяна чувствовала необъяснимую тоску. Снова проснулась жажда. Рогачева спотыкалась, прерывисто дышала. Когда урочище осталось за спиной, кончился пологий склон, усеянный булыжниками, силы ее оставили. Рогачева опустилась на колени, качалась словно былинка, созерцая пространство мутным взглядом.