Брайан МакГриви - Хемлок Гроув [любительский перевод]

– Ой, подали мою колесницу. Встретимся на другой стороне.

Она повесила трубку. У них было соглашение, что он не будет присутствовать при родах в палате: она чувствовала важным справиться самой. Питер не протестовал, он как-то видел ролики деторождения на уроке биологии, и его желудок оказался для этого слабоват.

Позже, в полдень, Питер и Роман встретились в Килдерри-парк. Неподалеку несколько студентов играли во фрисби. Питер и Роман сели на скамейку возле павильона. Роман, сняв винтажные итальянские солнцезащитные очки, ставшие его последней страстью, достал две сигары. Питер кивнул. Милая вещица.

– Дядя Роман, – сказал Роман.

– Слава святой Марии, источнику благодати, – произнес Питер.

Роман вручил Питеру сигару. Питер спросил, нет ли прогресса с Кошатницей, и тот покачал головой.

В ноябре, после внезапного закрытия Проекта Уроборос, Роман еще питал надежду найти какие-либо следы своей сестры, о которой не было ни слуху ни духу. Ничего. Последним шансом оставалась медиум, работавшая в заповеднике пум в Западной Вирджинии, – туда его направила Дестини.

Роман поджал губы. Кошатница вошла в транс, пытаясь связаться с Шелли, но тут же свалилась на пол, словно ее кто-то толкнул, и бессвязно зашептала что-то о линии судьбы и сердца, нечестивом общении и головных болях, ее волнение передалось ее питомцам, и дом тут же окружило низкое шипение и рыки. Роман вставил ручку ей между зубов и перевернул в безопасное положение, и ждал, пока она очнется и проводит его до машины, не желая быть выпотрошенным пумами. На прощание она извинилась, что не смогла быть полезной, – хоть и не отказалась от своей платы, – но в конце прошептала ему эти слова: «Сталь. Она пытается сказать «сталь»». Роман бы вычеркнул всю экспедицию, как глупую трату денег, если бы не ее бормотание о головных болях, которые становились у него вся интенсивнее. А повышенная светочувствительность обременяла его ношением солнцезащитных очков на протяжении всего дня, практически до наступления полных сумерек.

– Тупик, – сказал он.

Питер кивнул. Одновременно рационально и инстинктивно он верил в бесполезность поисков. Шелли пропала. И куда бы она ни делась, искать ее не имело смысла. Но он никогда не выказывал свой пессимизм Роману, для этого не было причины. Он сомневался, что Роман сам верит в свои донкихотские поиски, тем не менее, для него самого лучше быть хоть чем-то занятым.

Роман поднял взгляд на небо, копья солнечного света пронзали облака, он молчал.

– Иногда я ее вижу, – начал он. – Во снах.

Питер посмотрел на него. Зачем он обманывает?

– Не во снах, – поправился Роман. – Я пробовал это... на себе.

Питер сначала не понял, но до него быстро дошло. То, о чем они не разговаривали, потому что, когда у одного друга есть такая сила, молчать о ней куда проще, чем говорить. Сила, скрывающаяся за его глазами, и значение этой силы.

– Я смотрел в зеркало и приказал себе увидеть ее, – поделился Роман. – Я все время ее чувствую, но я сказал себе увидеть ее. И все потемнело, я почувствовал себя на пороге чего-то неизвестного, и подумал, что по другую сторону будет тьма. Но внутри был свет. И я знал, – это свет ангела, а ангел это она.

– Это она, – повторил он, словно доказывая. – Она была там, и я хотел подобраться ближе, но не мог. Я испугался того, что могло случиться, если бы я зашел дальше. Затем она начала звать меня, но была так далеко, что я мог ее только слышать, но не видеть. И она говорила: «Обрати свое сердце в сталь».

Он закончил и посмотрел на Питера. Питер поерзал, ему было неудобно. Он мог чувствовать, когда Роман собирался поднять тему о той ночи в часовне, и хотя он был не против побыть отличным слушателем, отнюдь не горел желанием добровольно просить об этом. По правде говоря, у него почти не осталось воспоминаний о случившемся, и, тем не менее, он не хотел их приобретать. Вся суть возвращения из мертвых в том, что твоя жизнь продолжается, и он не желал на этом зацикливаться. Предчувствие неоплаченного долга, о котором он совсем не хотел вспоминать или думать.

– Почему ты сделал то, что сделал? – спросил Роман. – Почему тебе не было страшно?

Это был не тот вопрос, которого ожидал Питер. Сначала он был ошеломлен, потом рассмеялся и покачал головой, словно усмехаясь над неправильным произношением иностранца.

Роман был сбит с толку, как китайский турист.

– Что? – спросил он.

– Я никогда в жизни не был напуган сильнее. Я бы никогда на это не решился, если бы не знал, что вы рядом.