Питер Страуб - Фантастический Нью-Йорк - Истории из города, который никогда не спит [сборник, litres]

Что ж, теперь мне стало ясно, зачем сюда ездил доктор Гарленд.

Мы крались среди деревьев. Я удерживал чертову простыню у подбородка, чтобы видеть хотя бы одним глазом и не спотыкаться. Хорошо, что под ногами был ковер из сосновых иголок. Тут и слон прошел бы бесшумно. Пройдя еще немного, я уловил множество запахов – жженого сахара, можжевеловых ягод, жевательного табака, топленого сала. А спустя еще несколько шагов услышал голоса, и этого мне хватило.

Голоса были сердитыми.

Я дернул Ди за простыню и присел – идти дальше, не осмотревшись, было опасно. Он присел рядом. Я задрал свою простыню и выглянул из-под нее. Когда я понял, где мы оказались, то чуть в обморок не хлопнулся. В каких-то двадцати футах от нас, за деревьями, в окне деревянной хибары горела керосиновая лампа. Окно было из вощеной бумаги. Из невидимой нам двери вышел здоровяк с еще одной лампой в руке, и побрел к сараю. Сбоку от хибары я заметил желтый квадрат окна другой хижины, а чуть дальше, среди деревьев – еще один. Повернувшись к Ди, я увидел вдали за его спиной еще огонек. Осознанно или нет, Ди едва не завел нас в самое сердце Задворок.

Он шепнул, чтобы я закрыл лицо. Я помотал головой. Мы наблюдали за здоровяком. Тут прямо перед нами раздался женский вопль, и я едва не наложил в штаны. Ди высунул руку из-под простыни – можно подумать, мне нужна была его команда, чтобы молчать. Женщина снова вскрикнула, и здоровяк принялся топтаться на месте, покачиваясь. Луч его фонаря описывал круги. Я заметил, что лес там и тут пересекали тропинки, петляя между хижинами. Свет упал на стену хибары, и я понял, что она даже не деревянная, а из кровельного картона. Женщина то ли усмехнулась, то ли всхлипнула. Кто-то закричал из хижины, и здоровяк поковылял дальше к сараю. Он был вдрызг пьян и едва держался на ногах. Добравшись до сарая, он опустил фонарь и нагнулся, чтобы войти.

Ди наклонился и шепнул мне в ухо: «Накройся, нельзя, чтобы эти люди тебя узнали! Если плохо видно, разорви дырки для глаз пошире».

Мне вовсе не хотелось, чтобы кто-то в Задворках узнал меня, и я опустил костюм, сунул пальцы в прорезь для глаз и рванул. Треск был такой, что слышно было, наверное, на милю вокруг. Здоровяк вывалился из сарая, будто кто-то потянул его за ниточку, схватил фонарь и посветил в нашу сторону. Нам стало видно его лицо – это оказался Эдди Граймс. Столкнуться с Эдди Граймсом где угодно – уже беда, а столкнуться с ним в Задворках – беда вдвойне. Я испугался, что он пойдет нас искать, но женщина принялась визжать, как резаная свинья, а мужской голос из хижины что-то вновь прокричал. Граймс вернулся в сарай и вышел оттуда с кувшином. Проковыляв обратно к хибаре, он скрылся из вида. Нам было слышно, как он о чем-то спорит с мужчиной внутри.

Я ткнул пальцев в направлении Меридиан-роуд, но Ди помотал головой. «Ты что, Эдди Граймса не видел? – прошептал я. – Может, хватит уже?» Он снова помотал головой. «Чего тебе еще надо?» – спросил я. «Посмотреть на эту девчонку». – «Мы даже не знаем, где она». – «Пойдем на голос», – ответил Ди.

Мы сели и прислушались. Женщина то стонала, то вскрикивала, иногда что-то произносила совершенно нормальным голосом, а потом снова принималась то ли плакать, то ли смеяться, то ли все сразу. Время от времени из других хижин доносились голоса – невеселые, сердитые. Люди спорили, ворчали, бубнили что-то про себя, но по крайней мере, звучали вполне обычно. А эта женщина звучала как сам Хэллоуин – ее голос был каким-то замогильным.

Ты, наверное, думаешь, что мы слышали звуки секса, а я был слишком мал, чтобы знать, как шумят дамы, когда им хорошо. Да, может, мне и было всего одиннадцать, но я вырос в Темном районе, а не на Миллерс-хилл, и стены в нашем доме были тонкими. Чем бы ни занималась та женщина, удовольствия ей это точно не доставляло. А вот Ди этого почему-то не понимал – он думал как ты. Ему хотелось посмотреть, как ее трахают. Может, он думал, что и ему перепадет. Короче говоря, он решил, что кто-то занимается сексом, и захотел взглянуть поближе. Что ж, его папаша был проповедником, и я подумал: вдруг проповедники перестают этим заниматься, когда у них появляются дети? В отличие от меня, у Ди не было старшего брата, который водил домой девочек при каждом удобном случае.

Он крадучись двинулся между деревьев, и мне пришлось последовать за ним. Я уже вдоволь насмотрелся на Задворки, но бросить Ди и сбежать не мог. По крайней мере он делал все правильно, обходя хижины с краю вместо того, чтобы красться прямо к ним. Я не отставал. Сделав дырку в простыне шире, я теперь видел куда лучше, но мне все равно приходилось придерживать костюм у подбородка. Одно неловкое движение, и простыня сползала, закрывая мне обзор.