Анатол Имерманис: Пирамида Мортона. Роман

На следующей неделе я выступил на объединенном заседании сената и конгресса со своим первым обращением к народу. Оно также прошло предварительную цензуру Логоса. Даже больше. В мое предложение - защищать гравистенами жизнь всех состоятельных, а значит, наиболее ценных людей, снизить плату за индивидуальные гравитоны на пятьдесят процентов и представить их безвозмездно всем членам конгресса и сената - он, как я и надеялся, внес чрезвычайно важные для меня коррективы - окружить гравистенами также биодома.

После этого Джеймс, хитро подмигивая мне, зачитал поправку к принятому за год до Стены закону «О сохранении национальной элиты». Тогда миллионерам предписывалось иметь личное противоатомное убежище, сейчас - гравидом или по крайней мере квартиру в гравижилищиом кооперативе.

Я еще раз взглянул на часы. Мне пора было уходить, выступление в телецентре начиналось через двадцать минут, но я все медлил - ждал результата еще одного сделанного мною хода.

Задавать Логосу прямой вопрос было слишком рискованно, я уж и так в течение полугода играл в чрезвычайно опасную игру. Семьдесят три дня тому назад биодома вновь открылись, в них сейчас находилось свыше десяти миллионов, и все они должны будут умереть, умереть по моей вине, если мой замысел потерпит крах.

Цейтнот заставил меня пойти на отчаянный риск. Поэтому я с таким нетерпением ожидал, когда Логос заговорит наконец о том, ради чего я пришел.

- Ты всего лишь человек, Трид! Можешь завтра умереть! - услышал я наконец после длительной паузы. - А я вечен! И в отличие от тебя, несу ответственность не только за нынешний день, но и за грядущие века! В течение ближайших пятидесяти лет мы можем рассчитывать только на ресурсы западного полушария. А их становится с каждым годом все меньше и меньше.

Это действительно было так. Суша уже разрыта и перерыта, оставались только залежи на дне океанов.

В течение всего прошлого месяца я терпеливо и неуклонно подталкивал Логоса к важному решению, маскируясь, как всегда, чисто философской стороной проблемы - имеет ли сегодняшнее поколение право жить за счет грядущих поколений? Советов Логос не терпел, зато обожал абстрактные логические построения.

- Объяви, что дальнейшая эксплуатация нового месторождения газа в Тихом океане прекращена. Не могу же я сегодня услаждать ваше зрение световыми фонтанами, а через тридцать лет оставить мир без гравистен.

Уходя, я услышал брошенное мне вдогонку стариковское ворчание:

- Не хлопай дверью лифта, как в прошлый раз! Ты ведь знаешь, шум мешает мне думать.

Лифт шел очень медленно - по той же причине. Шахта была с идеальной звукоизоляцией, и все же Логос жаловался, что скоростной действует ему на нервы своим отвратительным жужжанием. Даже в своих причудах он был похож на человека - иначе и не могло быть. Ведь его мышление создавалось на основе информации, которая являлась в свою очередь печатным или телевизионным зеркалом человеческой психики. Но человеком он не был. Иногда Логос был забавной карикатурой на человека, иногда страшным нечеловеческим гротеском.

Я об этом никогда не забывал. Логос испытывал ко мне симпатии, насколько машина вообще может испытывать симпатии к биологическому существу. И все же, считай он это разумным и полезным для большинства, Логос, не медля ни секунды, приказал бы Государственному секретарю «выслать меня в Гренландию», что Тристан Мортон и сделал бы с преогромным удовольствием. Поражение в тайной войне против Логоса, которая сегодня должна перерасти в открытый мятеж, неотвратимо означало бы для меня мучительную смерть.

Будучи гуманистом, Логос в индивидуальных случаях избегал физического насилия. Страшные пытки, которые мы, ангелы, прозвали про себя «Коктейлем а-ля Тристан Мортон», применялись не к самому государственному изменнику, а к его двойнику. Биокукле в его присутствии выжигали глаза, заливали распоротый живот расплавленным свинцом, человек только смотрел и ощущал.

Я вошел в телестудию в сопровождении почетного эскорта Особой полиции. По ту сторону прозрачной пуленепробиваемой стены стояла такая же неподвижная шеренга в черных с золотыми нашивками комбинезонах, с трехствольными автоматами на груди. Я оглядел зал, ища взглядом Лайону. Она сидела в первом ряду, вместе с Государственным секретарем, членами семьи Мортонов, телемортоновскими политическими комментаторами и главными кибернетиками Пирамиды Мортона.