Ольга Чигиринская - Железная богиня милосердия

А может, и нет.

Потом сопротивленцев признали военнослужащими, выдали пенсию, медицинская страховка покрывала стоимость пластической операции на груди… И вдруг я подумала, что как женщина прожила сорок лет — а теперь было бы интересно пожить как андрогин. И не стала восстанавливать грудь.

Ну, по правде говоря, тут определенную роль сыграла аллергия на хирургию. Надоели до чертиков кройка и шитье. Ну и сам знаешь, старик с границы потерял лошадь, нашел табун… Если бы в моем положении не было определенных выгод, я бы в нем не находилась.

Да, татуировки делала у вас. В Шанхае.

Я изменила имя и фамилию, назвалась Сашей — да, в честь того парня. Так и потребовала написать в паспорте: Саша. Не «Александр» и не «Александра», а «Саша». Паспортисты были такие заезженные с этим мероприятием, что даже не возражали. Что там Саша, на нашем участке один Дартом Вейдером назвался.

А еще я поняла, что в Европе жить не хочу. После того, что они сделали с Россией — не хочу.

Ты думаешь, европейцы искренне поверили в эту риторику, когда русские начали доказывать, что шовинизм, ксенофобия и повсеместный бардак — их национальные черты, и как таковые, должны сохраняться в самобытном виде? Черта с два. Русские могут сколько угодно обманывать себя — надули глупых европейцев, перевернули черное и белое, не стали подписывать хартии о правах. Европейцы не обманулись ни на волосок, им просто нужна была удобная помойка поблизости. Место, в которое можно тыкать пальцами: смотрите, не будем жить по законам, будет как там. Место, где можно сбрасывать пар. Поехать в отпуск и уже в аэропорту напялить футболку с надписью «Ненавижу педерастов», курить где хочешь, бросать бычки себе под ноги, и напиваться до рвоты. Снять проститутку и обойтись с ней как с дерьмом, потому что она не пожалуется в профсоюз.

Так что я нанялась в «Пиронелли» и сразу попросилась в восточное отделение. Все. Вот моя история.

Нет, никаких проблем не было с тем, чтобы поехать в Россию. У меня нет ненависти к русским, и все еще полно русских друзей, хотя война и проредила их ряды. Да нет, не погибли, что ты — они же все примерно моих лет, Чжан, они далеко перешагнули призывной возраст, никто из них не воевал. Те, кто не поверил пропагандистским фильмам о том, как мы русских мальчиков распинали на воротах, продолжают со мной общаться, кто поверил — не стоит плакать о потерянной дружбе дураков. Есть, правда, и такие, кто не поверил, но все равно отвернулся — как я могла стрелять в русских солдат, ужас какой, они же русские. Есть у нас такая шутка — «Піду москалика встрелю. — А як він тебе? — А мене за що?» Ну так для многих тут это не шутка. Пойдем украинцев повоюем — а если они нас? — Это за что же они нас?

Хочешь знать настоящую причину? Я надеюсь, что здесь можно что-то спасти. Вот эти мальчишки — вложить им в головы наконец, что, например, расхлебайство — это баг, а не русская национальная фича. Что между людьми нужно по- человечески, а стальковши футеровать вовремя. И ни людей, ни стальковши нельзя использовать на износ. Что ты смеешься, Чжан? Думаешь, не получится? Но ведь тебе нравится Пашка. Пока есть такие люди, как Пашка, есть и надежда.

Отвернется ли от меня Пашка, узнав, что я — кэй и вдобавок бывший гуляйполевский командир? Не знаю. Может, и отвернется.

Будет ли мне жаль?

Будет.