Паоло Бачигалупи: Человек с желтой карточкой

Мешки с мегадонта ему скидывает Ху. Огромные животные переступают с ноги на ногу и фыркают, ожидая конца разгрузки. Тран ловит груз специальными крючьями, затем спускает на землю. Зацепить, схватить, раскачать, скинуть. Снова, и снова, и снова, и снова.

Они здесь не одни. Толпа женщин из высотки сгрудилась у лестницы, на которой стоит Тран. Руки тянутся к каждому мешку, едва тот оказывается на земле, пальцы ощупывают дерюжину, ищут дыры, бреши в надежде на счастливую случайность, тщательно следуют вдоль швов и прерывают свое занятие, лишь когда носильщики подходят, чтобы забрать мешки и отнести к Картофельному Королю.

Спустя час такой работы у Трана трясутся руки. Через три он едва держится на ногах. Шаткая лестница поскрипывает всякий раз, как он спускает очередной мешок на землю. Тран тяжело дышит, то и дело встряхивает головой: пот заливает глаза ручьем.

Ху окликает:

— Ты там как?

Тран осторожно глядит через плечо. Картофельный Король считает мешки, которые несут на склад. Время от времени пробегает взглядом по контейнерам на спинах мегадонтов и лицу Трана. Неподалеку, затаившись в тени, пятьдесят неудачников молча ждут своего шанса, и один из них куда более наблюдателен, чем большой босс. Тран готовится принять очередной груз, стараясь не думать о пристально следящих за ним глазах. Сколько терпения в их ожидании. Сколько тишины. Сколько голода.

— Я в порядке. В порядке.

Ху кивает и вытягивает на край контейнера следующий мешок. Место у него определенно лучше, но Тран не сетует. Лестница все равно кому-то досталась бы, а Ху, как-никак, нашел эту работу. У него есть полное право на более выгодную позицию. На возможность перевести дух. Останься Тран без помощи друга — вновь пришлось бы голодать. Все честно.

Новый мешок повисает над лесом женских рук. В повороте Тран освобождает крюки и бросает ношу на землю. Такое чувство, что суставы стали резиновыми и разболтанными, что бедро и большая берцовая вот-вот разъедутся. От жары кружится голова, но Тран не смеет просить сбавить темп.

Алчущие руки внизу подобны сплетенным морским водорослям, которые колышет течение. Духу не хватит отогнать этих женщин. Прикрикни на них Тран — они все равно вернутся. Словно коты-дьяволы. Голод сильнее воли.

Внезапно, в тот самый момент, когда Тран принимает новый мешок, раздается треск, и лестница теряет устойчивость, кренится в сторону, дребезжа краями о бок контейнера. Потом замирает. Тран, покачнувшись, изо всех сил старается удержать мешок и равновесие. Руки вокруг возбужденно тянутся к ноше, толкают, ощупывают…

— Осторожно!

Лестница падает, и женщины бросаются в стороны. Тран камнем летит вниз. Боль пронзает колено. Мешок лопается, как спелая ягода. Что скажет Картофельный Король? Эту мысль заглушают крики вокруг. Старик перекатывается на спину: прямо над ним угрожающе раскачивается контейнер. Люди с воплями разбегаются кто куда. Мегадонт срывается с места; яростный разворот — и мимо Трана пролетает контейнер, кроша повалившиеся на брусчатку бамбуковые лестницы в щепки. Сила и проворность животного ужасают. Монстр распахивает огромную пасть и издает протяжный, высокий, тревожный крик. Почти человеческий.

Остальные тут же отзываются. Их рев какофонией разносится по улицам. Мегадонт встает на задние ноги и всю силу своих мышц обрушивает на обломки контейнера, топча его, словно игрушку. Люди ссыпаются с его спины, будто облетает вишневый первоцвет. В приступе ярости животное пинает контейнер, и тот снова летит в нескольких жалких сантиметрах от Трана.

Старик силится подняться, но тщетно. Контейнер разбивается о стену. Мегадонт жаждет полной победы: дробит бамбуковые и тиковые обломки тяжелыми ступнями. На локтях Тран ползет

прочь от бушующего зверя, волоча за собой обездвиженную ногу. Погонщики пытаются обуздать животное, выкрикивают команды. Старик назад не смотрит. Он сосредоточен на груде булыжников для мостовой неподалеку. За нею можно укрыться. Нога не слушается. Отказывается работать. Как будто отвергает Трана. Мстит. Наконец он в укрытии. Опирается спиной о камни.

— Ничего, — бормочет он под нос. — Все в порядке. — И осторожно переносит вес на покалеченную ногу.

Нога дрожит, подкашивается, но страшной боли нет. Пока что.

— Мэй вэньти, [23] Ничего (кит.). Мэй вэныти, — шепчет Тран. — Пустяки. Просто трещина. Пустяки.

Повсюду крики людей и рев животных. Но перед его глазами только старое разбитое колено. Он отталкивается от каменной груды, делает шаг и немедленно падает, словно марионетка, нити которой лишились натяжения.