Александр Коммари: Русский, красный, человек опасный.

Они оба, словно по команде, посмотрели на ели видимый на дневном летнем небе серпик Луны.

– Да, – тяжело вздохнув, сказал Старший. – Даже в отношении львовского маньяка на нарушение не пошли. Хотя он убил трех человек сорок лет назад. Отправили его на темную сторону, создали ему замкнутый цикл на брошенной станции – и предали забвению.

– Он жив, кстати?

Старший пожал плечами.

– Вроде бы в информсети не было сообщений о его смерти. Над станцией висит контрольный спутник – если бы тот умер, зафиксировал бы.

Снова немного помолчали.

– А вот этому было решено создать реальность, в которой он будет счастлив. Пригласили реконструкторов и историков, сконструировали наиболее подходящую для него квазиреальность – и он уже живет в ней пятый год. С ограничителями, естественно – чтобы не давать ему совсем расчеловечиваться. В Темное время таких возможностей было много, особенно для людей, у которых были так называемые деньги.

– А почему вы говорите, что скоро с ним закончится? – Младший кивнул назад, на здание Центра.

– Хроноинженеры нашли, наконец, решение. Найден какой-то тупиковый хроноотрезок – там по какой-то причине первая стадия коммунизма потерпела поражение и вся цивилизация зашла в тупик. Вот его туда и забросят. В самый для него подходящий период истории. Это страшно энергоемко – практически годовая энергетика всей Солнечной Системы, но иного варианта мы так и не нашли.

– Первый пункт? – спросил Младший.

– Да, пункт первый Коммунистического Кодекса. «Каждый человек имеет право на счастье».

Старший повернулся.

– Пошли поедим. Надо мне потом кое-что проверить – что-то и у меня ощущение, что реконструкторы недоработали в смысле анахронизмов. Коли так, кое кому в Институте экспериментальной истории здорово попадет по шее.

– Но неужели нельзя ничего сделать – кроме как отправлять такой подарок, прямо скажем, пусть и в тупиковый хроноотрезок? Там ведь тоже люди.

– Людей мы понемногу вытаскиваем оттуда. А сделать? Ничего. Мы даже сексуальные аномалии научились благополучно корректировать – не разрушая личности людей, не подавляя, а трансформируя и сублимируя. А вот такой букет – в виде жадности и подлости – ничего не смогли. Это очень обидно – лечим ранее неизлечимые болезни, летаем к звездам, меняем свойства пространства и времени – и не можем победить этот синдром. Его даже назвали в честь этого молодого человека.

– А как его фамилия?

Старший остановился.

– Вечно я путаю, как там ударение в его фамилии.

Достал из халата электронную записную книжку. Понажимал на кнопки.

– Ударение на второй слог: Чубайс. Синдром Чубайса. Синдром жадности и подлости – последний, я надеюсь, привет нам от эры капитализма.