На сцену выскочила Маго, послала всем присутствующим несколько воздушных поцелуев, а затем запрыгала по сцене, неловко вскидывая полные ноги, обтянутые золотистым трико и запела, невозможно фальшивя:
Я маленькая девочка, танцую и пою,
Я Ленина не видела, но я его люблю.
Зрители оторопели от подобной пошлости. И, главное, от ни единой капли энергопатии не пролилось в зал — напрасно гости жадно раскрывали рты, надеясь уловить знакомый жирный и тяжелый дух приготовленной пищи. Ее не было. Ничего не было. По концертному залу отеля гуляла ПУСТОТА.
Красавец с мушкетерскими усами торопливо подбежал к Катерине и, низко склонившись, шепнул:
— Только что позвонили из города. Беспорядки. Банда фриволеров напала на район Нартова. Почти все нападавшие погибли.
— Фриволеры погибли? — переспросила Катерина.
Происшедшее показалось ей невозможным — как такое могло статься? Лига растила и лелеяла их столько дней! И вдруг такой бездарный конец? Такой нелепый исход? Как они могли попасться в подобную ловушку?! Ведь им было велено обходить квартал Нартова стороной.
— Ну и черт с ним, с Нартовым! — в ярости прошипела Катерина. — Меня интересует — почему сегодня нет энергопатии? За что я плачу этим подонкам?
Она демонстративно отодвинула стул и отправилась за кулисы. Инквизитор сидел в кресле с бокалом в руке. При виде Катерины он попытался подняться, но пошатнулся и тут же шлепнулся в кресло.
— А, мадам Катерина… Как я рад! Сердечно рад!
Он был вдрызг пьян. Так же как и остальные. Они буквально лежали вповалку — кто на креслах, кто на полу. Не оставалось сомнений — по дороге в «Золотой рог» все участники «Мартинарий-шоу» бессовестно надрались. Требовать от них энергопатии сегодня было бесполезно — алкоголь растворяет ее без следа.
— Забирай своих скотов и убирайся вон! — прошипела Катерина. — Или я…
— Убьешь нас? — подсказал Инквизитор и глупо хихикнул. — Ну что ж, убивай. Только толку от этого чуть. Энергопатии все равно не будет. Пьяная смерть есть пьяная смерть. Это что-то вроде пьяного зачатия. Поняла? — и он хитро погрозил Катерине пальцем.
— Вон! — заорала она и указала на дверь.
Инквизитор поднялся.
— Всем вон! — крикнул он и щелкнул своим бутафорским бичом. — Мадам Катерина велела всем выйти вон!
Нехотя, ругаясь, мартинарии стали подниматься. Катерина чувствовала, что ее как-то очень ловко обошли, но как, она еще не понимала.
Пашка умер. Я плакала. Я не думала, что буду плакать. Я была уверена, что ненавижу его. А оказалось: мне его жаль. В душе образовалась пустота. Будто из плотно заставленной книжной полки вынули книгу. Или вырвали передний зуб, и теперь рот зияет дырой. Неважно, что зуб был гнилой. Ведь он БЫЛ.
Многие на похоронах рыдали. Особенно женщины. Мужчины подходили, выражали сочувствие. Делали вид, что не было никакой вражды, а было согласие, удивительное согласие и понимание между братом и сестрой. Я даже начала сомневаться, может, я ошиблась, и Пашка был вовсе не такой, каким казался мне? Может быть, по отношению ко мне он был необыкновенно жесток, а к другим внимателен и добр? И я в самом деле заслуживала и презрения, и ненависти? И в конечном счете он был прав, а я ошибалась?
Когда на свежую могилу водрузили деревянный крест, женщины принялись хлопотать возле раскладных столиков, выкладывая на блюда горы бутербродов и разливая по пластиковым стаканчикам сорокаградусную. Мужчины стояли в стороне, скупо переговариваясь. Потом неожиданно один из Пашкиных помощников подошел ко мне и вручил толстый конверт.
— Что это? — спросила я в недоумении.
— Вы его наследница. Теперь квартал принадлежит вам. В конверте все необходимые бумаги и завещание…
Я подумала, что сплю. Я уже хотела открыть конверт, как Орас перехватил мою руку.
— Не стоит этого делать.
Я в недоумении взглянула на него.
— Отойдем, — он бесцеремонно схватил меня за локоть и оттащил в сторону.
Мы очутились возле соседней, только что вырытой и еще не занятой могилы. Покойник запаздывал к месту своего успокоения.
— В конверте может быть бомба.
Я пожала плечами. У меня на этот счет не было никакого предчувствия. А я с некоторых пор верю предчувствиям. И я раскрыла конверт. В нем были только бумаги.
— Кажется, ты перестаешь быть мартинарием, — заметил Орас и криво улыбнулся.
Сусанночка поднесла нам два пластиковых стаканчика с водкой, накрытые бутербродами с бужениной.
Читать дальше