Клиффорд Саймак: Наследие звёзд

— Ну вот, парень, — сказала Мэг, — ты и нашел свой Звездный Город. Правда, не совсем то, что искал, но нечто большее.

— Одного я не понимаю, — сказал Кашинг. — Почему вы с нами сейчас разговариваете? Вы же передали нам — помните? — что Город для нас закрыт. Что заставило вас изменить решение?

— Вы должны понять, — ответил В. С., — что сведения о таком месте, как это, нужно хранить в тайне. Когда его строили, специально выбрали самый отдаленный уголок. Посадили Деревья, которые генетически запрограммированы на то, чтобы не впускать посторонних, и окружили кольцом Живых Камней. Деревья были пассивной защитой, Камни в случае необходимости могли стать активной. Однако за многие годы Камни поразбежались — им нравится путешествовать. Предполагалось, что Деревья будут следить за ними, но так получалось не всегда. Когда основали станцию, уже было ясно, что человечество движется к Крушению, а потому стало необходимым не только максимально засекретить станцию, но и обеспечить ее защиту.

Мы надеялись, конечно, что Крушение можно будет задержать на несколько столетий и за это время нам удастся найти какой-нибудь выход. Но все произошло слишком быстро, за неполное столетие. После Крушения станция существовала долго, и Деревья успели изрядно вырасти. Но все равно они не устояли бы перед решительной артиллерийской атакой. Нас спасли только удаленность да секретность, в которой создавался проект. А толпы разрушителей были слишком заняты другими объектами, чтобы обратить на нас внимание, — даже если бы и знали о станции.

— Но я спросил, почему вы изменили свое решение в отношении нас, — прервал его Кашинг.

— Я хочу объяснить все по порядку, — сказал В. С. — Когда все люди умерли, здесь остались только роботы. Мы не нуждались в какой-то серьезной поддержке, и поэтому проблем у нас почти не было. Видите ли, наши банки памяти просты настолько, что управлять ими мог бы и ребенок. Только одна система доставляет нам много неприятностей. Восстановительная.

— Восстановительная система?

— Это часть установки, которая обеспечивает расшифровку закодированной информации. Здесь находятся целые горы данных, но их нельзя получить. Я пытался разобраться в этой системе, надеясь, что мне удастся найти неисправность, но, вы понимаете, я не техник. Я запрограммирован только на административную работу. В общем, наше положение таково, что у нас есть масса информации, а мы не можем ею воспользоваться.

Когда вы пришли, у меня появилась слабая надежда… Деревья доложили мне, что среди вас несколько сенситивов. И я велел им пропустить вас. Я надеялся, что сенситив может расшифровать сведения, и был просто потрясен, что самый сильный ваш сенситив вообще не интересуется нашими данными!

— Вы говорите, Деревья передали вам это? — спросил Кашинг. — Значит, вы сами сенситив?

— Моя чувствительность другого рода, — ответил В. С. — Я запрограммирован так, что могу взаимодействовать с Деревьями — и только. Так что моя чувствительность очень ограничена.

— Значит, вы считали, что человек-сенситив смог бы получить информацию. И когда Илейн не сделала этого…

— Я решил, что все пропало, — сказал В. С. — Но теперь я думаю иначе. Она просто слишком сильный сенситив, запрограммированный на космос и явления космического масштаба. Когда она небрежным взглядом окинула то, что хранится в наших банках памяти, то была потрясена царящим там хаосом. И я должен признать, что там действительно ужасный беспорядок. Миллиарды единиц информации свалены в кучу. Но этим утром появился другой сенситив — Мэг. Она добралась до них, она их пощупала и, хоть ничего и не поняла, узнала, что они там есть.

— Все это — благодаря мозговому кожуху, — вставила Мэг. — Это он мне помог.

— Я дал тебе мозговой кожух вместо хрустального шара, вот и все, — сказал Ролло. — Просто гладкая вещица. Тебе нужно было сосредоточиться.

— Ролло, — сказала Мэг, — прости меня, пожалуйста, Ролло, это нечто большее. Я надеялась, что ты никогда не узнаешь. Только Том да я, мы оба знали, но не говорили тебе.

— Вы хотите сказать, — перебил ее В. С., — что мозг внутри этого кожуха все еще жив? То есть, когда тело робота обездвижено или разрушено, его мозг продолжает действовать?

— Но это невозможно! — вскричал Ролло. — Он не может ни видеть, ни слышать, он замкнут внутри кожуха!

— Это так, — прошептала Мэг.

— Тысячу лет, — продолжал Ролло. — Больше тысячи лет…

— Ролло, нам очень жаль, — сказал Кашинг. — Еще той ночью, давно, когда ты дал Мэг подержать кожух, помнишь? Она почувствовала, что он еще жив. Она сказала мне, и мы решили, что тебе не нужно знать об этом. Видишь ли, ничего уже нельзя сделать.