Михаил Исаков: Телепупс

— Ты меня любишь?

— Да.

— Тогда, давай поженимся.

— Это как?

— Обычно. У нас же разрешены однополые браки. А тут будет фурор. Свадьба главы государства с любимым. Круто!

— Нет. Это же… — Пашка чуть ли не плакал. Он явно не разделял свинячьего счастья Шуры.

— Боже! Как же я тебя люблю! Президентик ты мой одноразовый .

Наверное, Шура совсем голову потерял. Мальчиков у него было много, он этого и не скрывал, но так еще ни разу не западал. Гнида. Говорил я ему, говорил. Возвысился, почувствовал всемогущество и нюх потерял. Помню на совещаниях, когда мы готовились инаугурировать Павла, он все время возмущался: «Не правильно сели!». Требовал, чтобы «Пашечка» сел поближе, по правую руку. Я думал, дурачится. Так нет, он, идиот, под столом руки распускал, приставая к уже фактическому Президенту.

И это он тоже записал. Не поленился, дебил.

…

— А-А-А-ЛЛ-О-О-О!!!

— Что, опять нажрался?

— Та-а-анюшкин! Алло!

— Ты знаешь, который час?

— Та-а-аня. Это…

— Господи, какой же ты ублюдок.

— Ну-у-у, Та-а-аня. Будь паинькой.

— Ты с кем?

— С этой… этим… — Где-то рядом засмеялась Лизка. Кажется, я пытался ущипнуть ее за задницу.

— Кобель.

— А ко мне приходил чекист.

— Я за вас рада .

— Слушай… Ик!.. Разбуди меня, пожалуйста. Ик!

— Ничтожество!!! — Таня кричала что-то еще, но я ее почти не слышал. — …

Я икал.

— Вставай, мудак!

За окном светило овальное солнце, сплющенное тяжестью серо-черного города.

— Слышишь! Вставай!

— Танька, дура… Совсем сбрендила.

Секретарь оставила без внимания мою озабоченность ее психическим состоянием:

— Вставай, скотина!

Хотелось что-то ответить, но от процесса соображения отвлекло ощущение, что в районе паха зашевелилось нечто. Я замычал и вспомнил, что совершенно голый. То есть без трусов. А это нечто шевелилось весьма энергично.

— Не надо.

— А вчера тебе понравилось, — спросило «нечто», которое обрело очертания головы коротко стриженой брюнетки с чувственными коллагеновыми губами. Я уже не знал, как ее зовут, но помнил, что вечером в свете неона мне казалось, что она обладает улыбкой Моны Лизы.

— Пошла вон, — поздоровалась Таня.

— Ты кто? — поздоровался я.

— Елизавета.

— Девка она панельная!

— Заткнись, сука!

— Девочки, ну, не ссорились.

— Стерва ты, Танька, — обиженно хныкнула Елизавета. — Ни себе, ни людям.

— А ты…

Далее последовала светская беседа, которую я не слышал. Верный бодигуард Федя уволок меня в ванную.

«Воля народа — высший закон» (лат.).