Роберт Хайнлайн: Чужак в чужой стране

На экране появились голова и плечи жизнерадостного репортера:

— Мобильная станция НМС, как всегда, на месте, пока здесь горячо. С вами, как всегда, ваш Хэппи Холлидей. Нам только что стало известно, что лжемессия, временами еще называемый Человеком с Марса, выполз из своей норы здесь, в прекрасном Санкт-Петербурге, в городке, где есть все, чтобы вы запели от восторга. Очевидно, Смит собирается сдаться властям. Вчера он вырвался из тюрьмы, воспользовавшись взрывчаткой, переданной ему фанатичными последователями. Но непроницаемый кордон, образованный вокруг городка, видимо, ему не по зубам. Мы пока не знаем, повторяю, мы пока не знаем, следите за новостями, ну а теперь даем слово местному спонсору, давшему нам возможность заглянуть в эту замочную скважину… — Пошла реклама.

(Выходят, — тихо сообщила Пэтти. — Толпа пока не видит Майка.)

— Пока еще нет… но скоро. Вы видите на экранах главный вход в роскошный отель «Сан-Суси», жемчужину возле нашего пролива. Управляющий отелем ни в коей мере не отвечает за беглеца и оказал содействие властям, согласно заявлению, только что переданному шефом полиции Дэвисом. Ну, а пока мы ждем, что же будет дальше, давайте посмотрим сцены из жизни получеловека, получудовища, воспитанного на Марсе.

Прямой репортаж уступил место череде снимков: «Посланник», взмывающий в небо много лет назад; «Чемпион», легко и неслышно летящий, благодаря методу Лайл; выдержка из первого фальшивого интервью с «Человеком с Марса» («Что вы думаете о земных девушках? — «О!»), вот мелькнула конференция во Дворце, вот получивший большую прессу вечер в университете, присуждение докторской степени, и неумолчный, как пулемет, комментарий.

— Что видишь, Пэтти?

— Майкл стоит на верхней ступени, а толпа находится по меньшей мере в ста ярдах от него, их не пускают ближе к отелю. Дюк кое-что снял, Майк ждет, пока он сменит линзы. Спешить некуда.

А Хэппи Холлидей продолжал свой репортаж, на экране возникла толпа, камера отъехала назад.

— Вы понимаете, друзья, что сегодня здесь происходит нечто уникальное. Происходит нечто странное, и все собравшиеся тут люди не желают заниматься ерундой. Их законы нарушены, силам безопасности выражено неуважение, они в гневе — и справедливо. Фанатичные последователи так называемого антихриста не остановились ни перед чем в своем стремлении вызвать волнения и помочь своему вождю ускользнуть из прочной сети правосудия. Что угодно может произойти — что угодно!

Тут зазвенел голос диктора:

— Вон он, выходит! Он направляется к людям!

Майк шагал прямо на камеру. Энн и Дюк отстали, и пока он шел, они отставали все больше.

— Вот! Вот! Сейчас и настанет развязка!

Майк продолжал неспешно идти прямо к толпе, пока весь не возник на экране в натуральную величину, словно был здесь, среди своих братьев. Остановившись на траве перед отелем, за несколько футов до толпы, он спросил:

— Вы звали меня?

Ответом было глухое ворчание.

По небу плыли редкие облака, но в этот момент появилось солнце, и на него упал столб света.

Одежда его исчезла, и он стоял перед ними, прекрасный, облитый золотым светом юноша, одетый лишь в красоту — такую, что сердце Джубала сжалось. Микеланджело, старый Микеланджело спустился бы с лесов, чтобы запечатлеть эту красоту для нерожденных поколений.

Майк мягко произнес:

— Посмотрите на меня. Я — сын человеческий.

Тут на десять секунд возникли танцовщицы, плясавшие канкан и распевавшие:

«Ну же, дамы, не стесняйтесь, Нашим мылом умывайтесь!»

Экран заполнили мыльные пузыри и раздался девичий смех.

— Будь ты проклят! — кто-то швырнул обломок кирпича, попавший Майку в ребра. Он обернулся к нападавшему:

— Но ты и есть Бог. Ты проклинаешь себя. От себя не убежишь.

— Богохульник! — Над левым глазом ударил камень, пролилась кровь.

Майк спокойно ответил:

— Борясь со мной, ты борешься с собой… Ты есть Бог… Я есть Бог… все, что грокает, — Бог, иногда нет.

В него швырнули новые камни, кровь полилась из нескольких мест.

— Слушайте Истину. Не надо ненавидеть, не надо бояться. Предлагаю вам воду жизни… — Внезапно в руке его появился сиявший на солнце бокал с водой. — Поделитесь водой, когда пожелаете… Идите в мире, любви и счастье, все вместе.

Тут прямо в бокал угодил камень, стекло разбилось. Другой камень попал ему в рот. Сквозь разбитые искалеченные губы он продолжал улыбаться им, глядя прямо в камеру с выражением бесконечной нежности на лице. Некий трюк, видимо, отсвет от камеры и солнечный свет образовали вокруг его головы сияющий нимб.