Грэм Джойс - Как бы волшебная сказка

Питер был кузнецом. Имел собственное дело и главным образом подковывал лошадей, но иногда занимался прочей ковкой по мелочи. Он не всегда был ковалем. Окончив факультет социальной психологии, он принялся искать работу по специальности. Вакансий в охваченной кризисом Британии было не слишком много, так что он взялся за продажу кондитерских изделий и некоторое время разъезжал взад-вперед по автостраде, торгуя плитками шоколада.

Он был приятный малый и легко находил общий язык с незнакомыми людьми. Работа шла успешно и была не слишком напряженной. Но это было все равно что находиться в спячке. Окунаешься в работу и почти не замечаешь, как проходит еще один день твоей жизни. Через несколько лет он стал региональным управляющим по продажам; он знал свое дело, которое исполнял безупречно, и был всеми любим на работе. Затем компанию, на которую он трудился, поглотила более крупная корпорация, и он попал под сокращение.

При двух маленьких детях, которых родила ему Женевьева, время было не самое подходящее для того, чтобы остаться без работы. Но тут оказалось, что существует огромная потребность в водопроводчиках. Прикинув, сколько зарабатывают водопроводчики, он спросил себя, какого черта получал степень по социальной психологии, чтобы потом продавать шоколадки; так что решил переквалифицироваться в водопроводчики. Делл и Мэри от стыда не знали куда деваться. Получалось, что Питер выбивался из класса простых трудяг, только чтобы парашютировать обратно.

Но затем Питер услышал, что люди не могут найти и кузнеца, когда возникает в том потребность, и что любой здоровяк может отлично прожить, подковывая лошадей и пони любителям верховых прогулок. Более того, местный кузнец, заскорузлый старик, умер, и его лачуга продавалась вместе со старой кузней. Лачуга так и называлась: «Старая кузница». Так что Питер выкупил все это хозяйство на свое выходное пособие.

– Боже! – сказала Женевьева. На руках у нее в этот момент были Джек, храбро вцепившийся в одну ее грудь, и Зои, только что отлученная от груди.

– Я научусь.

– Боже!

– Ты готова к этому?

Женевьева отвела локон с лица и подтолкнула повыше крошку Джека, потерявшего сосок.

– Могу я хоть взглянуть, на что это все похоже?

Новоприобретенная собственность оказалась страшно ветхой, без отопления и требовала полного ремонта. Древняя кузница – вряд ли в рабочем состоянии, но Питер сказал, что этого и не нужно: в нынешние времена большинство кузнечных работ производится с выездом к клиенту и все делается в кузове фургона.

В отличие от мужа, Женевьева происходила не из рабочей среды. Она, между прочим, принадлежала к мелкой аристократии. Ее кузен был тридцать девятым в очереди на королевский трон Англии. Или вроде того. Ее семья давно обеднела, но, к счастью, занимала достаточно высокое место в общественной иерархии, чтобы можно было наплевать на правила светского поведения. Будь Женевьева чуть менее высокородна, небось потребовала бы парадный дом с мебелью в стиле английский ампир. Но что есть, то есть. Она вышла замуж за человека, стоящего настолько ниже ее по положению, что это нельзя было истолковать иначе как бегство и освобождение.

Питер знал, что окончательное решение за ней.

– Ну что, берем?

– Боже! Разумеется.

Итак, двенадцать лет спустя и всего на второй день Рождества он оказался в своей мастерской и разбирал подковы, не нуждавшиеся в разборке, просто чтобы успокоить свою злость на Тару.

– Что за черт, хватит мучиться из-за нее! Забудь, – сказала появившаяся в дверях Женевьева. – Сам дал себе обещание неделю назад. Пойди и поиграй с детьми.

– Ты права. Иду. – Он смел подковы в деревянный ящик, где они зазвенели, как камертоны.

Два дня спустя он снова сидел в машине у дома Ричи. Сейчас он продвинулся дальше по сравнению с предыдущим разом: выключил двигатель. Шел дождь. Лобовое и боковые стекла запотели, и приходилось протирать их, чтобы что-то видеть. Но видеть было особо нечего.

Питер сидел так, может, минут пятнадцать. В доме Ричи горел свет – та же самая неяркая настольная лампа, что прежде, далеко в глубине дома. Но ничей силуэт не мелькал перед ней, и никто не входил и не выходил наружу.

Настроение Питера было пасмурным, как погода за окном машины. В голове был полный туман, паралич решимости не давал ни вылезти и постучать в дверь, ни продолжать сидеть в машине. Они с Ричи дружили с детства и разошлись вскоре после исчезновения Тары. Их многое связывало: детские проделки, глупости молодости.