Юрий Иванович - Обладатель-десятник

– Правда, проход в нее через нашу спальню, – сказал он, проходя в дверь, – но мы встаем и уходим рано, так что можете спать сколько вам угодно.

– А с вами еще кто-то живет? – спросила Елена.

– Да нет, никто не живет. – Федор Павлович гостеприимно раскрыл следующую дверь. – Вот, располагайтесь!

Комнатка была уютной, с минимумом мебели. Одинарная кровать, столик и стул.

Елена осмотрелась, поставила сумку на стол, выглянула в предыдущую комнату и несколько растерянно произнесла:

– Но мне показалось, что тот мужчина вошел в вашу комнату.

– Какой мужчина?

– Ну тот, босой… Такой здоровенный мужик лет сорока… Который помогал Ванюше рану перевязать…

Федор Павлович деликатно так хмыкнул и пожал плечами:

– Как видите, здесь нет никого. Может, вам показалось?

– Да, да… возможно…

– Чувствуйте себя как дома, а мы пока что-нибудь на обед сообразим.

Хозяин дома вернулся на кухню и стал делиться с супругой впечатлениями:

– Странная она какая-то. Напуганная, нервная… Мужика какого-то босого и здоровенного видела, который, дескать, рану помогал перевязывать. Надо будет у сына поинтересоваться, может, и в самом деле кто из соседей заглянул…

– Так у нас босой только дед Игнат ходит, – заметила Татьяна Яковлевна. – Да и то лишь летом. И уж никакой он не здоровенный.

– Вот я и говорю: странная она. Скорее всего еще от обморока не отошла, мерещится всякое… Так, а что же им такого приготовить? Поставлю-ка я в духовку картошечку.

Ивана не было долго. Уже картошка запеклась, и стол накрыли, уже и с гостьей о последних московских новостях и сплетнях наговорились, когда мать увидела сына в окно:

– Идет! И рука уже не забинтована.

– Ну вот, – хмыкнул отец. – Небось там царапинка, ничего не стоящая.

Елена от воспоминаний о «царапинке» непроизвольно содрогнулась и побледнела. А мать возразила:

– Откуда же столько кровищи?

Сын вошел в дом, на ходу заматывая руку бинтом. На боку у него висела полотняная сумка с лямкой. Увидев три вопросительных взгляда, он небрежно махнул рукой:

– Мелочь! Можно ранку и открытой держать, но лучше перебинтовать, чтобы пыль да грязь не попадала! – Не говорить же, что рана уже пропала. – А вы тут что?

– Да вот, обедать тебя ждем, – констатировал очевидное Федор Павлович.

– Можете начинать банкет! – бодро разрешил Иван.

Он мотнулся в свою комнату, оставил там сумку и тоже сел за стол.

Но не успели взяться за вилки, как в дверь, выходящую во двор, кто-то постучался. Хозяин крикнул: «Входите!» – и на пороге объявилась худенькая пожилая женщина лет под шестьдесят:

– Приятного аппетита! Извините, что помешала, но мой Михаил послал забрать у вас постоялицу к нам на поселение. Комнатка у нас хорошая, просторная…

– Как же так? – перебила соседку Татьяна Яковлевна. – Мы уже Леночку у нас поселили. Сын сказал, что она к нам приехала. Ну, чего молчишь?

Теперь уже четыре человека озадаченно уставились на Ивана. Тот начал выкручиваться:

– Так ведь я переживал, что моя супруга вдруг приедет… И товарищ к завтрашнему дню обещался… Вот и спросил у Михаила Станиславовича…

– Товарища к Романовым и поселим, – решила мать, переводя взгляд на супругу ученого. – Возьмете к себе?

– Несомненно! – хитро заулыбалась та. – С мужчины в доме проку больше, а с красавицами одни хлопоты. Как приедет, так сразу пусть к нам и поселяется.

Когда она ушла, хозяйка дома пояснила подобное отношение к половым различиям постояльцев:

– Зять у нее смазливый да глазастый. Так что она вместе с дочерью за ним строгий надзор ведет. – Она стала нарезать столовым ножом яблоко для себя и вдруг взглянула на сына: – А кто это тебе помог перевязку делать? Леночка какого-то мужика громадного видела.

– Да? А тебе не померещилось?

Пользуясь тем, что родители дружно посмотрели на девушку, Иван заговорщически ей подмигнул и приложил палец к губам.

Гостья задумчиво покивала:

– Может быть… Мне ведь и в самом деле так поплохело…

На некоторое время за столом воцарилось молчание. Сыромоноеды хрустели яблоками. Елена неторопливо поглощала картошку с деликатесами. Иван тоже не удержался. Когда он садился за стол, то был твердо уверен, что ни кусочка не съест. Желудок в пище не нуждался, тело было наполнено приятной бодростью.

Концентрат Романова с детским названием «Няма» стал действовать чуть ли не сразу. Скорее всего именно он и дал нужные силы для чудесного исцеления. Мало того, пока дед Игнат отпиливал кусок тава-гры, да потом отвечал на вопросы о здешней ведьме Елене, начал действовать и орешек яшисарри. Причем начал действовать интересно: от желудка разлилась приятная волна. Потом нахлынула вторая волна, более резкая, на грани боли и восторга. Далее волны пошли равномерными бархатными толчками и продолжались до сих пор. Так что есть Ивану не хотелось.