Геннадий Логинов - Наёмный самоубийца, или Суд над победителем [сборник рассказов]

Что же до инверсиониста — наделённый незаурядным умом, он долгое время не мог взять в толк, кому он мешает своим счастьем и почему его хотят лишить крыльев. Однако он учёл опыт рукокрылого предшественника и вёл себя намного продуманнее: формально следуя навязанным обязательствам, он нацепил на крылья массивную обложку, которая пусть и придавала ему большей солидности — несколько затрудняла манёвры, но он не стал говорить никому о тех жабрах, что выросли у него незаметно вскоре за крыльями…

В который уже раз за всю немалую историю криминалистики инспектору полиции приходилось расследовать своё собственное убийство. Более того, дело осложнялось ещё и тем, что инспектор, сколько бы он ни старался, не мог припомнить наверняка не только обстоятельства этого, без сомнения, трагического события, но даже и то, каким образом он очутился в данном месте, куда направлялся и какие цели преследовал.

Закуривая призрачную сигарету, стиснутую меж двух фантомных пальцев, он с некой неуловимой тоской наблюдал за тем, как несуществующий дым растворяется под напором мнимого воздуха. Осмотрев распростёртое тело в очередной раз, он тихо покачал головой и вновь констатировал: сомнений не было — это был он. Инспектор Время. Или, если полностью, то инспектор Пространство Время. Один из бесконечного множества олицетворённых проявлений себя самого, существующих параллельно везде и всюду, в пределах мира материи.

И если Вечность есть категория пребывания, то Время — категория движения: если и допустить, что у Времени есть конец, — у Времени есть начало, а Вечность целокупна.

Кто-то снова убил Время, и теперь — убийцу требовалось найти и наказать прямо по горячим следам, тянувшимся прямо от тела. Они остывали довольно быстро, а это значит, что медлить было нельзя.

Проходя через ветхий дом с его потрескавшимися половицами и обшарпанными обоями, где в ржавой ванной бушевала буря, а звёздные лампочки неровно мерцали, не давая особого света, инспектор вышел на бесконечную улицу, вдоль всей протяжённости которой тянулось сидение бесконечной скамьи. С неба, в огромном количестве, падало что-то белое, образуя непроходимые сугробы, немного повозившись в которых инспектор понял, что это — скомканные и брошенные листки со стихами. Разгребая их в поисках засыпанных горячих следов, инспектор вконец сбился со следа и не заметил сам, как свернул с бесконечной дороги в лабиринт из серого вещества.

Здесь нужно было быть осторожнее, поскольку лабиринт был полон чудовищ, порождённых сном разума. И вместе с тем он содержал так много троп, что даже такой опытный сыщик не мог определиться, в какую сторону завернуть.

— Туда не ходи. Там ты всего лишь найдёшь ответы на свои вопросы, но ты здесь сейчас совсем не для этого. Туда тоже не надо: там минотавр. В каждом уважающем себя лабиринте — обязательно должен быть свой минотавр. Возможно, они заводятся в них от сырости. Не знаю, не интересовался вопросом. Впрочем, его не стоит бояться: в худшем случае он всего лишь способен помучить, убить и сожрать — не более, — раздался неровно скачущий голос, после чего один из поворотов родил первого незнакомца, встреченного инспектором с момента начала расследования. Без сомнения, это был дискретный человек, поскольку его фигура то и дело мерцала, будучи зыбкой и размытой.

— А кто вы, собственно, такой? — достав карандаш и блокнот, поинтересовался следователь.

— Наверное, одна из акциденций дремлющего рассудка, — предположил незнакомец.

— Ладно. Вы, случайно, не в курсе, куда направился убийца Времени? — покончив с формальностями, инспектор перешёл сразу к делу.

— Ой, точно сказать не могу. Но я неплохо знаю окрестности разума. Возможно, вместе мы его отыщем, — предложил дискретный человек, приближаясь к сыщику. — Но что будет, когда мы его отыщем?

— Его приговорят к угрызениям совести. А может быть — и нет. Но это уже зависит не от меня. Моё дело — найти виновного, — лаконично поведал инспектор, решив, что, не имея иных очевидных альтернатив, он может в какой-то мере довериться неожиданно объявившемуся проводнику.

— Уважаю тех следователей, которые добросовестно занимаются своим делом и ловят виновных, вместо того чтобы подыскивать виноватых, — признался дискретный человек.