Орсон Скотт Кард: Тень Гегемона. Театр теней (сборник)

– Много солдат должно погибнуть, пока до любого правительства это дойдет, – заметила Тереза.

– Мать всегда была оптимисткой, – сказал Питер, и все снова засмеялись.

Наконец настала очередь Петры услышать, что происходило в городке Гегемонии. Почти все рассказал Питер, потому что Боб старался пропустить все детали и изложить финал.

– И вы думаете, Ахилл действительно верил, что по его приказу Сурьявонг убьет Боба? – спросила Петра.

– Я думаю, – ответил Боб, – что Сурьявонг ему это обещал.

– Ты считаешь, он собирался так поступить, но передумал?

– Я считаю, что Сури планировал эту минуту с их первой встречи. Он сделался для Ахилла незаменимым. Он завоевал его доверие. Ценой утраты доверия всех прочих.

– Кроме твоего.

– Ну, видишь ли, я знаю Сури. Хотя никто никого не может знать – не надо бить меня моими же словами, Петра.

– Я этого не делала!

– Я вошел на территорию комплекса без плана и имел только один козырь. Я знал две вещи, которых не знал Ахилл. Первое – что Сури никогда не пошел бы на службу к такому, как Ахилл, и потому если кажется, что он это сделал, значит он лжет. И кое-что я знал о себе. Я знал, что на самом деле способен хладнокровно убить человека, если это требуется, чтобы обезопасить мою жену и детей.

– Да, – произнес Питер. – Мне кажется, он в это просто не верил до самого конца.

– Это не было хладнокровно, – сказала Тереза.

– Было, – ответил Боб.

– Было, – поддержал его Питер. – Это был правильный поступок, Боб сознательно на него пошел и совершил его. Не приводя себя для этого в ярость.

– Так поступают герои, – сказала Петра. – Делают то, что необходимо для блага своего народа.

– Раз начались такие слова, как «герой», – недовольно сказал Боб, – значит пора домой идти.

– Уже? – спросила Тереза. – Петра же только что приехала. И я ей должна рассказать все страшные истории о всех моих родах. Это мой долг по отношению к будущей матери. Это традиция.

– Не беспокойтесь, миссис Виггин, я буду ее привозить раз в несколько дней. Это не так уж далеко.

– Привозить? – удивилась Петра.

– Мы же уволились со службы Гегемона, помнишь? Мы работали на него, только чтобы иметь легальный предлог для войны с Ахиллом и китайцами, так что здесь нам теперь делать нечего. Пенсия Боевой школы нас отлично обеспечивает. Так что жить в Риберао-Прето нам незачем.

– А мне тут нравится.

– Так-так, семейная сцена, – заметил Джон Пол.

– Это только потому, что ты еще не бывала в Араракуаре. Там лучше всего растить детей.

– Знаю я Араракуару, – ответила Петра. – Ты там жил с сестрой Карлоттой.

– Мы с ней жили повсюду. Но там хорошо растить детей.

– Ты – грек, я – армянка. Само собой, наши дети должны с детства говорить по-португальски.

Дом, который снял Боб, был невелик, но в нем была вторая спальня для малыша, прекрасный небольшой сад и обезьянки, которые жили на деревьях соседнего сада. Петра представила себе, как ее мальчик или девочка будут выходить играть и слушать трескотню обезьян и радоваться их играм.

– Но здесь же нет мебели! – сказала Петра.

– Я знал, что рискую жизнью, выбирая дом без тебя, – ответил Боб. – Поэтому мебель выберешь ты.

– Ну хорошо же, – сказала Петра. – Ты у меня будешь спать в спальне с розовыми оборками.

– А ты там будешь со мной спать?

– Конечно.

– Если для этого нужны розовые оборки, они меня вполне устраивают.

Питер, будучи абсолютно несентиментальным, не видел необходимости устраивать похороны Ахилла. Но Боб настоял на отпевании и заплатил за надгробный памятник. Под именем «Ахиллес Фландре», годом рождения и датой смерти была надпись:

На кладбище Риберао-Прето собралась маленькая группа. Боб и Петра, Виггины, Питер. Графф улетел обратно в космос. Сурьявонг увел свою маленькую армию в Таиланд – помогать родине освобождаться от агрессора и восстанавливать страну.

Никто не нашел что сказать над могилой Ахилла. Никто не мог притвориться, будто не рад его смерти. Боб прочел написанную им надпись, и все согласились, что по отношению к Ахиллу это не только справедливо, но и великодушно.

И только у Питера нашлось что произнести над гробом от всего сердца.

– Неужели здесь только я один в этом лежащем в гробу человеке вижу что-то от себя?