Анна Батлук: Невеста по службе

– Все хорошо, твоя паника бес-по-лез-на. Думай о главном.

Главном? Что для этой парочки главное? Победа в отборе? Может быть, смерть принца? Или я зря приписываю им заговор, возможно, устранение конкурентки – единственное их злодеяние.

– Принца здесь нет! – Увлеченная догадками и репликами из-за двери, я не сразу поняла, что мужской голос не шепчет, а достаточно громко доносится… из-за моей спины. Резко обернувшись, я увидела мужчину, одетого в темно-зеленый мундир и раздраженно взирающего на меня сверху вниз. Именно сверху вниз. Хотя с моим ростом я уже и забыла, когда это могла позволить себе такую роскошь, как смотреть на чистокровного человеческого мужчину, задрав голову вверх. Лицо мужчины показалось мне странно знакомым, и пришлось даже встать на цыпочки, чтобы в тусклом свете настенных светильников рассмотреть его поближе. Темные глаза, нахмуренные брови, прямой нос, твердые губы, сжатые в упрямую полоску, и легкая седина на висках, удивительная оттого, что старым мужчина не выглядел… Вроде бы задерживать его не приходилось, и тут меня словно током ударило, даже ноги подкосились. Этого человека я видела каждый день – на плакатах, в выпусках новостей, даже на портрете в кабинете Орраха. Передо мной стоял регент Ригарийской империи Виктор Ригарин.

Я запоздало поклонилась, да так и застыла, боясь поднять глаза. Вопрос об изгнании меня с отбора, думаю, был решенным, но существовал еще риск того, что меня и в шпионаже обвинят.

– Добрый вечер, – пискнула я, судорожно выискивая достойные поводы появиться в Центральном павильоне. – Я не принца искала.

Регент смерил меня раздраженным взглядом, сложил руки на груди и ядовито уточнил:

– Я же правильно понимаю, что вы одна из невест Максимилиана?

Я медленно кивнула – в такой ситуации врать не имело смысла. Регенту ничего не помешает вызвать Клариссу, которая мигом раскроет мое и так крайне неустойчивое инкогнито.

– Что же вы в таком случае здесь искали, если не принца? – Виктор с интересом приподнял брови, а я вдруг подумала, что этот мужчина удивительно хорош, скользнула взглядом по его рукам, представила, как он меня обнимает, и тут же отругала себя за такие мысли.

– Я заблудилась. – Тон мой был решителен и серьезен, чтобы не допустить и тени сомнения в достаточно глупом утверждении. Вылететь из отбора я могла себе позволить, а вот сесть за то, что подслушивала кого-то из приближенных короля (а кто еще мог проживать в Центральном павильоне?), нет. К слову сказать, заговорщики затаились, по-видимому, расслышав достаточно громкий голос регента.

– Я, конечно, знаю, что в непосредственной близости от моего племянника многие женщины начинают страдать кретинизмом, но не думал, что топографическим, – издевался Виктор, а я вдруг разозлилась. Застал в неположенном месте, так выгоняй из отбора, а унижать нечего! И, гордо подняв голову, заявила:

– Да, страдаем, и не только в непосредственной близости, а даже и при мысли о нем. Не завидуйте, ваше величество, уверена, у вас тоже в прошлом есть славные моменты, связанные с красивыми женщинами.

Регент пораженно на меня уставился, наверное, впервые в жизни не зная, что сказать. А я ждала. Ждала крика, обещаний смерти, фактического изгнания из отбора, но не задумчивого взгляда, не тихих слов:

– Вы считаете меня старым?

Я удивленно взглянула на регента. Стариком я его точно не считала – он был гораздо младше покойного императора и только-только достиг возраста тридцати пяти лет. Но повышать мужскую самооценку мстительно не собиралась, поэтому язвительно, с намеком на раздумья, произнесла:

– Ну что вы, старым не считаю. – И, не успел Виктор расслабиться, добавила: – Но, безусловно, принц гораздо привлекательнее вас.

– Похвально, что вы так преданы жениху, – усмехнулся мужчина. – Но вопрос был в другом, а привлекателен ли я в ваших глазах, меня совершенно не интересует. Статус, знаете ли, позволяет не обращать внимания на мнение сопливой девицы с амбициями императрицы.

– Тем не менее мнением сопливой девицы насчет вашей приближающейся старости вы поинтересовались, – ядовито заметила я.

Но регент нисколько не смутился.

– Мне было интересно, как далеко вы продвинетесь в жалких потугах меня задеть.

Я судорожно сжала зубы, не понимая, как это самоуверенное хамло могло показаться мне симпатичным, и зло заявила:

– По-видимому, не такие уж они были и жалкие, раз вы так разъярились.

Виктор вдруг расхохотался, а успокоившись, наклонился, чтобы лучше меня рассмотреть, и сказал: