Нил Эшер: Завод войны

Блайт шел к выходу из рубки, размышляя, что он, собственно, собирается спросить у ИИ, и подумывая, не загрузить ли все события, в которых он принимал участие, и все, что когда-либо говорил ему Пенни Роял, в какую-нибудь программу-переводчик или в хороший суб-ИИ-поисковик и посмотреть, какие крупицы смысла можно оттуда извлечь. Но идея улетучилась, едва корабль под ногами дрогнул.

– Левен?

– Наш пассажир снова на борту, и мы отправляемся, – ответил корабельный разум голема.

– Место назначения?

– Ох, дай угадаю…

Блайт вернулся в рубку и снова сел. Экран показывал только их непосредственное окружение: они едва оторвались от поверхности планеты, впереди виднелась дуга горизонта, спугнутые кораблем «птеродактили» порскнули в разные стороны. Капитан смотрел на экран, пока тот не стал показывать одно лишь небо, смотрел, пока небо не потемнело, пока не загорелись на нем звезды. Больше терпеть он не мог.

– Ладно, Пенни Роял. Что теперь?

Позади раздался стеклянный звон, но Блайт упрямо глядел на экран. И тот, моргнув, вернулся к предыдущим настройкам – возможно, специально.

Корабли Конвоя окружили станцию и на глазах Блайта снова открыли огонь. На этот раз они применили лазеры – и били с хирургической точностью. Силовые поля завода не справлялись, большинство лучей пробивало их.

– Анализ, – приказал Блайт.

– Как по мне, – заметил Бронд, – так они палят по реакторам, энергохранилищам и силовым кабелям. И это имеет смысл – если у тебя есть время и ты хочешь уничтожить Цех Сто один без больших потерь со своей стороны, то лучшего способа вывести из строя защиту не сыщешь.

– Значит, их первая атака имела целью вынудить союзников Свёрла напасть на него и убить – что один из них и сделал. Конвой своего добился, так зачем им нападать сейчас?

– Потому что они прадоры, – пожала плечами Грир. – Разве им нужна причина?

– Грир права в первом и не права во втором, – вмешался Левен.

– Объясни, – велел Блайт.

– Нам известно, что Цворн мог использовать только физическое тело Свёрла. Оно стало бы доказательством того, что Государство превращает прадоров в сплав с ненавистным врагом. Фотографии и компьютерные данные тут не годились, поскольку прадоры не верят подобным свидетельствам. Аналогично Королевский Конвой не может принять запись последних секунд Свёрла как доказательство его кончины.

– Но они ее спровоцировали.

– И тем не менее, – ответил Левен. – Полное уничтожение станции будет надежной гарантией смерти Свёрла.

Блайт пожевал губу:

– Значит, Пенни Роял, ты дал убить Свёрла, а теперь добиваешься разрушения завода. Неужели ты явился сюда, чтобы полюбоваться на гибель того места, где тебя создали?

– О, спасибо. Пенни Роял не обязательно сосредоточен на основных событиях.

Черный ИИ вновь заставил корабельный разум выступить в роли переводчика.

Опять ничего не понятно.

– Мы видели, что в стремлении ИИ к конечной цели он способен влиять на большие события, но бывают и побочные эффекты.

– Так что было тут настоящей целью, а что конечной – он собирается дать мне когда-нибудь внятный ответ?

– Дрон-убийца Рисс и прадор Свёрл оба были повреждены Пенни Роялом. Иногда невозможно устранить повреждения или перевести часы назад, и тогда верный путь может оказаться окольным. Рисс, например… Ты что?.. Минуточку…

– Почему ты сам не поговоришь со мной, Пенни Роял? – спросил Блайт. – Ты вполне способен воспроизводить человеческую речь.

Блайт развернул кресло и уставился на висевший в воздухе черный бриллиант.

– Рисс должна была убить снова, чтобы принять наличие альтернативы и осознать возможность двигаться дальше, – прошептал ИИ.

– И все это – лишь для того, чтобы изменить сознание дрона-убийцы?

– Это было важно для нее.

– Значит, в случае со Свёрлом «путь дальше» привел к утилизации?

Рамка на экране замигала и опять начала прокручивать сцену смерти Свёрла. Блайт смотрел на останки прадора, не понимая, зачем ИИ демонстрирует их.

– И какова твоя конечная цель? – спросил он.

И тут же ощутил, как черный бриллиант проникает в его разум, в который раз запоздало пожалев, что не сдержал любопытства. И вот он уже парит между двух бесконечных черных кристаллических поверхностей, чувствуя, как беспредельно быстро снуют меж ними данные, ибо время здесь не имеет значения. Он находился там всего мгновение – и одновременно целую вечность. Его разум подтолкнули к той границе, за которой распад неизбежен. Задыхаясь, вернулся он в свое кресло: передача закончилась со звоном разбившегося градусника.