Джек Вэнс: Аластор-2262

– Вас, по всей вероятности, удивляет, почему я так уверен в невиновности Акади. Причина проста. Я подлинно знаю, что он отдал деньги через посыльного – все было так, как он утверждает. Бандольо поймали. Его пособник Лемпель убит. Деньги так и остались невостребованными. По-моему глубокому убеждению знать, столь назойливо домогающаяся возвращения денег, заслуживает их ничуть не более, чем Бандольо. У меня нет ни малейшего желания помогать любой из сторон.

Шермац понимающе кивнул, лицо его стало еще более серьезным.

– Я понял ваш намек, не утруждайте себя объяснениями. Если Акади на самом деле не виновен, то кто же истинный сообщник Бандольо?

– Меня удивляет то обстоятельство, что Бандольо на сей счет не сказал ничего определенного, однако шериф Филидис, нисколько в этом не сомневаюсь, не позволит мне даже словом перекинуться с Акади, не говоря уже с Бандольо.

– У меня несколько иное мнение, – сказал, поднимаясь из-за стола, Шермац. – Несколько слов с шерифом Филидисом были бы весьма полезны.

– Не торопитесь идти в полицию, – произнес Глиннес. – Он не захочет с нами встречаться.

– Как я полагаю, еще как захочет. Мой общественный статус чуточку выше положения странствующего журналиста, поскольку я обличен полномочиями старшего инспектора Гвардии Вседержителя. Шериф Филидис примет нас с огромным удовольствием. Давайте сразу же к нему отправимся, чтобы провести расследование. Где его нужно искать?

– Вон в том здании, – ответил Глиннес. – Оно довольно невзрачное, не здесь, в Уэлгене, именно оно представляет всю мощь законов Тралльона.

В вестибюле полицейского управления Глиннес и Райл Шермац задержались не очень-то долго – шериф Филидис все-таки удостоил их своим вниманием, хотя, судя по озабоченному выражению лица, ему было не очень-то до досужих посетителей.

– Ну что там еще? Кто вы, сэр? – спросил он, выходя в вестибюль.

Шермац выложил на стол металлическую пластинку.

– Прошу вас удостовериться в моих полномочиях. Глянув на пластинку повнимательнее, Филидис тотчас же сник.

– Я, разумеется, всецело к вашим услугам.

– Я здесь по делу, связанному со старментером Бандольо, – произнес Шермац. – Вы его допрашивали?

– Более или менее. Производить более тщательное расследование не имело смысла.

– Вы выяснили, кто является его сообщником из местных жителей?

Филидис самодовольно улыбнулся.

– Ему помогал некий Джано Акади, который содержится у нас под арестом.

– Значит, у вас нет ни малейших сомнений в отношении виновности Акади?

– Улики настолько очевидны, что не вызывают сомнений.

– Он сознался?

– Нет.

– Вы его подвергли психо-зондированию?

– В Уэлгене мы не располагаем соответствующей аппаратурой.

– Мне бы хотелось допросить как Бандольо, так и Акади. Акади, пожалуйста, первым.

Филидис вызвал одного из низших чинов полиции и отдал необходимые распоряжения. Затем обратился к Шермацу и Глиннесу:

– Не угодно ли пройти ко мне в кабинет?

Через пять минут в кабинет шерифа втолкнули бурно возмущающегося Акади. Увидев Глиннеса и Шермаца, он мгновенно притих.

– Доброе утро, Джано Акади, – учтиво поздоровался с ним Шермац. – Рад новой встрече с вами.

– При таких вот обстоятельствах? Подумать только – меня держат взаперти в одиночке, как преступника! Я уже подумал было, что меня волокут на прутаншир! Вы когда-нибудь слышали о чем-то подобном?

– Надеюсь, нам удастся прояснить ситуацию. – Шермац повернулся к Филидису. – Какие именно обвинения выдвинуты против Акади?

– Он обвиняется в сговоре с Загмондо Бандольо и незаконном присвоении не принадлежащих ему тридцати миллионов озолов.

– Оба обвинения ложны! – вскричал Акади. – Кому-то выгодно погубить меня!

– Мы непременно доберемся в этом деле до истины, – произнес Шермац. – Не послушать ли нам старментера Бандольо? Я уверен в том, что ему есть о чем нам рассказать.

Филидис связался с одним из своих помощников и вскоре в комнату вошел Загмондо Бандольо – высокий чернобородый мужчина, лысый, с черной тонзурой на черепе, ясными голубыми глазами и кротким выражением лица. И это тот человек, который командовал пятью наводящими ужас кораблями и четырьмя сотнями изгоев, человек, который был виновником десятка тысяч трагедий ради целей, которые были известны только ему одному?

Шермац подал знак, чтобы он вышел вперед.

– Загмондо Бандольо, мне хочется задать вам один вопрос, если честно признаться, из праздного любопытства. Вы раскаиваетесь в той жизни, которую до сих пор вели?