Мюррей Лейнстер: Планета на карантине

— Я подобрал данные о направлении времени в пути, — заметил он. — Запишите, я продиктую.

После того как он продиктовал им нужную информацию, снова послышалось бормотание. Очевидно, они совещались, отойдя подальше от микрофона. Грубый голос сказал:

— Эти планеты все довольно далеко, судя по времени в пути. Есть желтая звезда, которая, кажется, поближе.

— Это звезда типа Джи, — сказал Кальхаун, вспоминая. — У нее есть планета под названием Дели, на которой одно время, возможно, было поселение. Но сейчас там ничего нет. Ни один корабль после посещения Дели не вернулся в свой космопорт. С этой планетой что-то не в порядке. — И добавил ради объективности: — Вообще-то она достаточно близко. Время в сжатом пространстве будет… — Он назвал нужные цифры. — Но я советую вам все-таки лететь на одну из других ближайших планет: выйдете на орбиту и вызывайте диспетчерскую службу. Они как-нибудь вас посадят. А если вас посадят, оставайтесь там!

Зрение снова улучшилось. Он посмотрел на экраны внешнего обзора: странный, залатанный корабль был очень близко, на расстоянии не более трех или четырех десятков километров. Кальхаун решил предупредить их, что нужно держаться от него подальше, так как он обречен. Хотя сейчас у него только повышена температура, все остальное было как будто в порядке. Конечно, он знал, что если посмотрит на себя в зеркало, то увидит на своем лице следы болезни, которые заметил на лице мертвого человека на Ланке.

— А ко мне вы лучше близко не подходите, — только и сказал он.

Ответа не последовало, хотя из динамика доносилось какое-то бормотание. Кто-то возражал против чего-то. Грубый голос что-то свирепо рычал. Затем раздался щелчок и все смолкло: они отключили микрофон.

Кальхаун, зрение которого продолжало улучшаться, взглянул на изображение другого корабля на экране электронного телескопа. Корабль разворачивался к нему передней частью., и какая-то трубка на его корпусе была нацелена прямо на «Эскулап 20».

Вдруг из трубы в носовой части корабля вырвались огромные клубы пара или газа, и он исчез. Его поглотила пустота.

Медицинский корабль остался в одиночестве среди звезд. Однако нелепый корабль не исчез совсем, вместо него появилось нечто очень небольших размеров, маленькая пылинка отраженного света звезд. Вскоре на экране телескопа Кальхаун ясно различил, что это. Этот предмет был сделан из блестящего металла, впереди конусообразно заострен, как торпеда, и двигался он на большой скорости прямо на медицинский корабль.

Кальхаун наблюдал за тем, что происходит, как бы со стороны. Он, конечно, сразу догадался, что это такое, но его реакция определялась тем положением, в котором он оказался. В обычной ситуации он был бы взбешен тем, что по его кораблю выпустили ракету, чтобы его уничтожить. Сейчас же он ясно сознавал, что находится в состоянии кратковременной ремиссии смертельного заболевания и что он, несомненно, скоро умрет. Если бы ракета взорвала медицинский корабль, это сократило бы его жизнь на один, два, а может быть, на три дня.

Разве это имело такое уж большое значение? Он смотрел на приближающуюся ракету с иронической усмешкой. И вдруг почти неожиданно для самого себя щелкнул переключателем системы притяжения Лаулора, и корабль резко дернулся в сторону. Когда снаряд прошел то место, где только что находился его корабль, и полетел дальше, в пустоту, Кальхаун криво усмехнулся.

— Я сделал это ради тебя, — сказал он Мургатройду. — Если бы не ты, я не стал бы себя утруждать. Мне, конечно, не добраться до Главного управления живым, хотя, будь возможность предупредить их, они могли бы принять нас где-нибудь поблизости, устроить так, чтобы я не представлял опасности для окружающих, и облегчить мои последние часы. Сесть на какой-нибудь обитаемой планете, чтобы привезти туда болезнь и стать убийцей, я не могу. Поэтому я выбираю компромиссный вариант и высажу тебя там, где у тебя будет шанс выжить, а если ты и умрешь, то не от голода и отчаяния в наглухо запертом корабле.

Он вычислил нужный курс, определил длительность нахождения в подпространстве и нажал соответствующие кнопки на пульте управления, переведя корабль в автоматический режим полета.

— Приготовься, Мургатройд.

Головокружение, тошнота и ощущение безудержного падения по сужающейся спирали в пустоту Кальхаун перенес стоически. Он был убежден, что вскоре с глазами у него снова станет плохо и, возможно, по кораблю ему придется передвигаться ползком. Думать о том, что он может оказаться в таком положении, было более неприятно, чем думать о том, что кто-то пытался его убить. У него просто не хватало сил, чтобы возмущаться этой попыткой.