Он с невинным выражением лица недоуменно приподнял брови.
— Пираты, говорите?
Лоутон проворчал:
— Всем известно, что вы имеете с ними дело, Стрейкер.
— Знаете, Лоутон, по-человечески вы мне очень симпатичны. Поэтому будем считать, что я этого не слышал. Наверное вы просто находитесь здесь еще недостаточно долго, чтобы запомнить какие вопросы мне лучше не задавать.
Рохан внимательно осмотрел опаленный лучом дипломатический мешок. На нем красовалась плексовая табличка на которой крупными буквами было написано:
Ф.П.К. БАЛКАН
БАР-ХАРБОР, ЛИБ.
— А я-то надеялся, что им все же удалось добраться до Сеула. Или что они задержались на Пусане. Так значит его все-таки захватили?
— Нет он погиб в нексусе. Вав-Три-Ноль, в боковой цепи Палавана. — Эллис сильно затянулся и окурок сигары в уголке его рта разгорелся красным огнем. — Но может вам будет интересно взглянуть на кое-какие бумажки, что были на борту.
— Бумажки? Вы хотите сказать дипломатическую корреспонденцию?
— Само собой я не обертку от мяса имею в виду.
— Но ведь она всегда опломбирована, Эллис.
— Ну и что?
— По закону и согласно правилам МеТраКора, только аккредитованный дипл…
— Какие еще правила МеТраКора? Бросьте, комендант. И потом я все равно уже вскрыл ее.
— Вы сделали что..?
— Вскрыл и прочитал. А что я по-вашему должен был сделать? Сидеть и любоваться на нее? Еще не хватало!
— То есть вы признаете, что встречались с пиратами, — тут же вмешался Лоутон. — И выторговали у них вот это? Ну все, теперь вы у нас вот где, Стрейкер!
— Полковник, не гоните вы свою чертову волну. По крайней мере наше последнее правительство считало Кима нашим союзником. А с тех пор мало что изменилось.
Присутствующие начали перешептываться. Глаза у Рохана горели. «Балкан» шел с Либерти и был бы первым кораблем, который после появления Маскулла доставил бы им свежие новости из Американо.
— А вам известно, что незаконные действия с дипломатической корреспонденцией — это уголовно наказуемое преступление?
Эллис пожал плечами.
— Я все равно буду все отрицать.
— А вам известно, что за это вас могут подвергнуть зондированию?
— Пусть сначала поймают. Как, нравится моя новая посудина? Вот, думаю назвать ее «Хрен вам!».
Скорее всего и Рохан и Лоутон отлично понимали, что новый корабль он получил от пиратов Кима и, вполне возможно, в обмен на федеральный почтовый корабль «Балкан».
— Горбатого могила исправит, верно? — с отвращением сказал Лоутон. — Стрейкер, то чем вы занимаетесь — это позор. А ваши методы дурно пахнут.
Эллиса эти слова явно задели.
— Полковник, нравится вам это или нет, но я только что спас ваши жизни. Уж могли бы испытывать ко мне хоть какое-то чувство благодарности.
— Благодарности? Сукин вы сын, все что вы делаете, вы делаете только себе во благо.
— Да бросьте. Чего вы упираетесь? Почему бы вам просто не взять да и не открыть чертов мешок?
Воцарилось молчание.
— А как он к вам попал? — требовательно спросил Лоутон. — Ведь мешки с диппочтой просто так из нексуса не выплывают.
— Я кажется уже предупреждал вас, чтобы вы не совали нос в мои дела.
Снова наступило молчание. Лоутон откинулся на спинку кресла, на лице его застыло многозначительное выражение.
— Предположим, что вы и в самом деле получили его от пиратов.
— Можете предполагать все что угодно. Я — человек, который всегда держит глаза и уши открытыми. Просто мне попалась достаточно интересная вещица и я решил, что ее стоит приобрести — естественно за счет МеТраКора, сами понимаете.
Да, если б ты знал, чего мне это стоило, подумал он. Этим мешком Ким полностью расплатился со мной за нешуточную услугу: в один прекрасный день его жизнь оказалась в моих руках и я решил сохранить ее, предвидя, что когда-нибудь это мне пригодится. Он тогда дал мне честное слово, что в долгу не останется, а он хоть и бандит, и кореец, но человек действительно честный. Впрочем, к чему бы мы пришли, не будь такого понятия как честь? Но факт остается фактом — только от меня зависело казнят его вместе с остальными на Пенсильвании тогда в сорок шестом. Но что проку с мертвеца? Именно этот вопрос я и задавал себе, когда срывал лучшую из операций Флота с времен вторжения. Исключительно деловой человек, старина Ким, и в то же время всегда умеет вовремя стушеваться, когда речь идет о цене за его жизнь. Так что пришлось мне списать этот его большой долг передо мной да еще приплатить четверть транша ауриума — аж сороковую часть всего нажитого за жизнь непосильными трудами — и все за этот жалкий мешочек. Но Ким знал, что в нем, еще как знал. И то, что он запросил за него, было сущей ерундой по сравнению с его действительной ценностью.
Читать дальше