Дмитрий Казаков: Кровь ангелов

– Благословите на прощание, могущественный отец… спасибо… до свидания, – понеслось с разных сторон.

Ларс же рассматривал мужчин в бурых комбинезонах.

Они выглядели до странности одинаковыми, какими-то неживыми, равнодушными ко всему, что происходит вокруг. Похоже, толстяка сопровождали вовсе не люди, а гомункулы, не рожденные, а клонированные, выращенные из клеток создания, лишь напоминающие человека.

На Аллювии подобных существ было мало, и Ларс их никогда не видел.

Изготавливали их на Фонсе – промышленной планете, где находилось множество биофабрик. Болтали разное – что у них нет души, что они не чувствуют, не умирают, а перестают функционировать, как машины.

– Быстрее! – В голосе жреца в сутане с облаками прозвучало раздражение.

Отец Марк поднял руку на прощание, и «избранные» заспешили к двери.

Когда вышли из здания, вдали громыхнуло, и молния перечеркнула небосвод над горизонтом. Уроженцы Аллювии втянули головы в плечи – на их планете грозы случались редко, и были они слабыми, а здесь, похоже, собиралась настоящая буря; клубящиеся фиолетовые тучи плыли стремительно и низко, волочили за собой серебристый шлейф дождя.

Толстяк повел их к стоявшему неподалеку колесному транспортеру, чей борт украшал герб церкви. В лишенном окон кузове обнаружились мягкие кресла, а едва за Ларсом, что шагал последним, захлопнулась дверца, как по крыше забарабанил ливень.

Жрец с сопровождающими расположились в кабине.

– Знать бы, куда нас везут, – сказал Индри, когда мягко заурчал двигатель и машина тронулась.

– Ты думаешь, это знание тебе поможет? – Ларс пожал плечами.

Гром прозвучал над самой головой с такой силой, что показалось – раскололся сам Монтис, развалился на куски и осколки планеты сейчас поплывут в разные стороны, растворятся в черноте космоса…

Собиравшийся отвечать горожанин закрыл рот и отвернулся.

Ехали недолго, не прошло и половины стандартного часа, как транспортер остановился и люк открылся.

– На выход те, кто первой категории, – сказал заглянувший в кузов толстый жрец, недовольный и такой мокрый, словно купался в одежде. – Унцала Гардер Секунда, Ларс Карвер Примус, Индри эру Хандорг…

Еще в их компании оказалась молчаливая брюнетка и полярник Рати.

Ларс махнул остающимся, а выбравшись из кузова, мгновенно ослеп и оглох. Молния полыхнула рядом и словно выжгла глаза, гром набил уши колючей ватой, холодные струи потекли по лицу, хлестнули по макушке, по плечам и спине так, что он едва устоял на ногах.

– …лись, быстро! – донесся чей-то голос, и его хлопнули по плечу.

Ларс сделал несколько шагов вслепую, и только после этого зрение к нему вернулось.

Они шли по исполинскому, вымощенному черными плитами двору, справа и слева поднимались зубчатые стены, за спиной оставались ворота, к которым выруливал транспортер. А впереди, на фоне грозового неба, поднималось самое большое здание, какое он когда-нибудь видел.

Громоздились светящиеся башни, торчали шпили, блестела мокрая черепица, напоминавшая чешую исполинского крокодила, и пастью выглядело крыльцо с нависшим над ним козырьком. Многочисленные окна пылали недобрым светом, синим и алым, и бесчинствующая буря была не в силах повредить громадному монстру из камня и стали.

– Ну и дождище, такого на Нашей Стороне сто лет не видали! – воскликнул толстяк, очутившись на крыльце.

Двери распахнулись, за ними обнаружился просторный вестибюль.

Свет ламп под потолком показался слишком ярким, так что Ларс невольно поднял руку, прикрывая глаза.

Стена напротив дверей ушла вверх, и в вестибюль шагнул пожилой мужчина с седой бородкой. Колыхнулась его сутана, такая же, как у толстяка, но с алыми, а не желтыми облаками, блики побежали по высокому головному убору, похожему на яйцо болотного страуса, вспыхнул на миг третий глаз.

Следом двигались несколько жрецов помоложе и двое преторианцев в знаменитой лорика сквамата, «чешуйчатой броне», цвета серебра и шлемах с гребнями, с надменными лицами, со странгулорами и виброклинками на поясах.

– Я заждался тебя, Гай, – сказал пожилой голосом мощным и глубоким, и в углах вестибюля задрожало эхо.

– Я мчался как мог, могущественный отец, – залопотал толстяк, раз за разом кланяясь. – Но их транснавис задержали на орбите, там случилась какая-то проволочка с таможней инсулы…

Пожилой обладатель бородки и головного убора скользнул по «избранным» холодным взглядом, и Ларс поежился – для этого человека и он сам, и его товарищи были ничем, меньше чем гомункулами, пылью на обочине, каплей дождя, что разбилась о землю далеко в стороне.