Василий Горъ: Ход конем

Первые претензии к президенту и правительству появились в Сети уже через час после отлета Одноглазых: членов правительства, президентского совета, руководителей министерств и более-менее значимых политиков, все еще находящихся на планете, начали обвинять в нецелевом расходовании средств, выделяемых на ее оборону, в неспособности принимать правильные решения в кризисных ситуациях и трусости. Сотрудников Министерства Юстиции — в пренебрежении законом, в результате чего единственная надежда человечества — подразделение «Демон» — покинула Конфедерацию и ушла на Лагос, а сам Лагос объявил о своей независимости и прекратил всякое общение с КПС. Офицеров ВКС — в игнорировании требований Уставов, разбазаривании бюджета и неумении летать.

Страсти накалялись так быстро, что «виновные» начали отключать свои коммы, улетать на периферию и прятаться от полицейских идентификаторов.

Увы, последнее удавалось далеко не каждому. И в сводках МБ появились сообщения о первых жертвах народного гнева.

На третьи сутки Октавия вплотную подошла к грани начала гражданской войны… и удержалась на самом ее краю: как только в Сети появилась информация о бегстве президента, несколько наиболее уважаемых бизнесменов и политиков почти одновременно объявили о создании общественных организаций, которые, по их мнению, должны были взять власть в свои руки. И не только объявили, но и сделали первые шаги к нормализации обстановки: «Движение Народного Контроля» взяло под контроль космодром в Фарборо, захватило четыре круизных лайнера, стоявшие на летном поле, и заставило их владельцев вчетверо снизить цену на билеты. «Братство неравнодушных», на две трети состоящее из бывших офицеров ВКС, захватило космодром Алавус, семь или восемь топливных хранилищ и рембазу Octavia Shipping Agency, а потом объявило об их национализации. И отправило на Ротанз первые четыре тысячи детей.

К исходу четвертых суток накал страстей слегка поутих: приняв правила «нового порядка», жители планеты принялись искать способы получить возможность купить заветный билет. Хотя бы женам и детям. И территории, прилегающие к офисам общественных организаций и контролируемым космодромам, превратились в огромные стоянки для флаеров.

Утро шестого дня началось для большинства жителей Октавии с вибрации коммов: система оповещения новостных порталов сообщала о событии чрезвычайной важности. И предлагала посмотреть запись, сделанную диспетчером космодрома ВКС в Дегали. Желающие подключались к серверам, просматривали ролик… и бросались к своим флаерам: к орбитальному терминалу космодрома Алавус подходил ордер из восьми кораблей. Пять из которых должны были включиться в процесс эвакуации.

В отличие от них Ингвар видел не только ролик, но и все, что ему предшествовало: зная точное время всплытия ордера, он заранее подключился к частотам Башни и хакнул ее внутреннюю Сеть.

— Башня! Я — си-ви сорок четыре девяносто один. Порт приписки — Анжер, Ньюпорт. Следую ордером из восьми кораблей. Прошу коридор к орбитальным терминалам космодромов Алавус или Фарборо.

Диспетчер дернулся, посмотрел на экран СДО, потом вывел на один из вспомогательных мониторов полученные регистровые документы, судовую роль, список пассажиров и судовую декларацию и… завис. Еще бы: три из восьми бортов ордера, всплывшие в системе, оказались тяжелыми танкерами, под завязку наполненными топливом, а остальные пять — порожними транспортами дальней разведки, способными поднять на борт как минимум пятьдесят тысяч переселенцев!

— Башня! Я — си-ви сорок четыре девяносто один! Вы меня слышите или как? — нетерпеливо поинтересовался тот же голос.

— Борт си-ви сорок четыре девяносто один, я — Башня! Вы… прибыли, чтобы помочь с эвакуацией? — с надеждой в голосе спросил диспетчер.

— Да, сэр!

— Тогда… прежде чем выбирать терминал для швартовки, вам стоит попробовать договориться с каким-нибудь общественным движением. Например, с нашим «Братством неравнодушных»…

— С кем договориться? С общественным движением? О чем?

— Все космодромы Октавии, а также космические корабли и предприятия, выпускающие топливо для космических кораблей, национализированы. Цены на топливо и билеты определяются представителями этих самых движений, поэтому…

— Так! Секундочку… — перебил его тот же мужчина. А через мгновение в эфире раздался голос госпожи О’Лири: