Иван Магазинников - Мертвый Инквизитор. Рассказы [СИ]

– А ну как нет?

– Да точно брешет! Вон, глаза какие хитрющие…

– Не хитрющие – а умудренные жизненным опытом, – скромно поправил его гном. – Так что, будем радовать безутешного отца, или мне опять отельными частями тела по земле кататься?

Командир стражников на пару мгновений задумался, а потом махнул рукой:

– Отведем его к старосте, а там уже пускай господин Кныш решает, чего с ним делать…

Дом старосты – приметная усадьба из крепкого дуба в два этажа – возвышался в самом центре поселка. Стражники вошли без стука – видать, появление гнома проходило как дело особой важности.

Пара слуг, снующих с тряпками и ведрами, наводила чистоту внутри, а на вопрос старшего, где господин Кныш, один из полотеров молча указал пальцем вверх.

– Шевелись давай, – дернул гнома за бороду стражник, и потащил его к лестнице на второй этаж.

– Таки позвольте заметить, что ви уже надергали моей бороды на шесть десятков полновесных золотых монет! Кстати, а ведь если монеты и впрямь в чистый весь по золоту, так ведь это ни один карман не выдержит такой тяжести…

Табар растопырил свои пальцы-сосиски, демонстрируя расчеты массы шести десятков золотых кругляшков диаметром в 7 сантиметров, но никто его не слушал.

– Хотя, чего я тут удивляюсь? Ви же такие же ненастоящие, как и ваше золото, и усадьба из дуба, которая, между прочим, тоже одно сплошное расточительство виртуальных ресурсов!

Пока гном разглагольствовал на одному лишь ему понятные темы, они уже были на месте.

– Стой, я доложусь…

Старший пропал за дверью и появился спустя пару минут:

– Заводи его…

Внутри было темновато, и Табар впервые пожалел о Ночном Зрении, которое так и не взял. Староста оказался грузным мужчиной лет пятидесяти, лицо которого было испещрено морщинами – но не от возраста, а от безутешной скорби и тяжких потерь.

– Значит, тебя прислала моя дочь, мерзкий гном? Рассказывай, я хочу знать все! – голос его звучал, словно хруст сухого валежника в лесу – надломлено и с треском.

Гном робко опустил взгляд в пол.

Шаркнул ногой, рисуя кончиком башмака полукруг в пыли.

Шумно высморкался в бороду.

Раскинул руки в сторону и завопил:

– Здравствуй, папочка! Как же я по тебе соскучилась!!

– Вы… вы кто?

– Ну как же – это ведь я, твоя малютка Милка, – обиженно надулся гном.

– Ты… ты… – староста аж побагровел от ярости, а рука его опустилась на рукоять висевшего на поясе ножа.

– Гадкое проклятье, даже родной отец не узнаёт меня под этой жуткой волосатой личиной…

Табар плюхнулся на пол и заревел в голос, растирая слёзы и кусочки лука по лицу – вот и пригодился сухой паёк, состоящий из вяленого мяса, куска хлеба, луковицы и варёного яйца.

Получен эффект «Ухудшение зрения» (-20 % к дистанции обзора и прицеливания)!

Длительность: 5 минут.

Игнорируя системное сообщение, гном продолжал истерику:

– Гномы проклятущие, голодом морили, крысами-пауками пугали, а потом проклятье жуткое навесили, в уродину меня обративше-е-е-е… Сказал мудрец, что только материнская любовь сможет обратить заклятье горных колдуно-о-ов!

– Так ведь это… Мамка померла твоя, уже лет пять как…

– …и мать мою со свету сжили-и-и!

– И что теперь делать? Как проклятье снимать?

– А, ну это таки совсем не сложно, – мгновенно успокоилась рыдающая «дочь старосты», – при такой силе и отеческая любовь сгодится не хуже материнской. Ты ведь любишь меня, папенька?

Последние слова прозвучали почти угрожающе, и гном пристально уставился на своего новообретённого отца, как и остальные зрители представления.

– Лю… лю… – неуверенно начал староста.

– Ну-у-у, давай же, я верю в тебя!

– …лю… БЛЮ!

– Уф, таки сказал! Так давай же обнимемся, любимый мой батюшка! А потом ты докажешь силу своей любви не только словом, но и непременно делом. Прошу заметить почтенную публику, что я не имею в виду эти ваших непристойностей ни в коем разе и ни в какой позе!

Собравшиеся в комнате «неписи» – а их тут было уже с десяток – ошалело переглянулись:

– Видать, от проклятья гномьего у несчастной вообще мозги набекрень стали, – предположил кто-то.

– Да она и без всяких проклятий не шибко-то умной была. Помнишь, как она на березу залезла, а потом всю ночь орала, чтобы её сняли?

– Ага, а сказала, что хотела луну протереть тряпочкой, чтобы та светила поярче…

Шепотки становились всё громче, истории – одна другой ярче и нелепее, и Табар смекнул, что если так и дальше пойдёт, то староста вообще решит, что лучше ему быть не только вдовцом, но ещё и бездетным – какие его годы?