Антон Демченко: Боярич: Боярич. Учитель. Гранд [сборник litres]

А в центре царящего в комнате безумия стоят они. Грузный боярин и пятнадцатилетний пацан не сводят друг с друга глаз. Пот заливает белоснежные, словно высеченные из мрамора неподвижные и пустые лица, но они даже не пытаются его утереть. Смотрят, не моргая… словно змеи… Кажется, прошла уже целая вечность, а они…

Миг. И Разумовский дрогнул … лицо исказилось в напряженной, почти гротескной гримасе, и… комнату потряс дикий, совершенно нечеловеческий, полный сумасшедшей боли вой! Волна Эфира, послушная стальной воле молодого гранда, накрыла его противника, сжала в мертвой хватке… и, набрав совершенно чудовищную концентрацию, став видимой обычным взглядом, прикрыла тело проигравшего белесым полупрозрачным коконом.

Вербицкий сглотнул вязкую и горькую слюну, не в силах отвести взгляд от сминаемого, словно пластилин детской рукой, тела боярина. Крик стих, захлебнулся кровью, фонтаном плеснувшей из перекошенного рта Разумовского, и в наступившей тишине присутствующие вздрогнули от непрерывного хруста, с которым ломались кости уже мертвого боярина, чье подрагивающее, и без того покореженное Эфиром тело удерживалось в вертикальном положении лишь силой воли стоящего напротив него молодого гранда…

Молодой человек с изможденным лицом замер у высокого окна, из которого открывался великолепный вид на Ивана Великого, и, вздохнув, обернулся к застывшему посреди кабинета главе Преображенского стола. Новому главе. Смерив взглядом подтянутого, уверенного в себе офицера, только сегодня получившего это назначение и еще не успевшего сменить режущий сверканием надраенного серебра черный парадный мундир на штатское платье, хозяин кабинета покачал головой.

– Так что, Анатолий Семенович, выходит, все это время покойный Бельский плясал под дудку Демьяна Ставровича, да? – тихо спросил молодой человек, садясь в удобное кресло за широким, словно палуба авианосца, столом.

– Можно и так сказать, ваше высочество, – кивнул Вербицкий, открывая зажатую до этого подмышкой тонкую черную папку с серебряными уголками. Папку, попасть в которую было страшным сном любого царедворца.

– Подробности? – приподнял бровь цесаревич, и его собеседник чуть заметно поморщился.

– Их немного, к сожалению. Оба фигуранта покинули этот свет и унесли бо́льшую часть секретов в могилу, ваше высочество. Так что пришлось восстанавливать детали по косвенным признакам и следам, – медленно заговорил Вербицкий, но, поймав чуть насмешливый взгляд Михаила, осекся.

– Генерал, будучи полковником, вы были куда смелее в своих суждениях. Вам не кажется? – усмехнулся цесаревич.

И Вербицкий, деланно вздохнув, развел руками.

– Что поделать, это должно быть какой-то совершенно особый вирус, ваше высочество. И настигает он исключительно тех, кто оказался вблизи от трона.

– Да-да… я замечал. Не вы первый пали его жертвой, – покивав, согласился цесаревич, но тут же посерьезнел. – Ладно, Анатолий Семенович, пошутили, и будет. Что можете сказать по делу Разумовского? Только конкретику, пожалуйста.

– Хм… Что ж. – Вербицкий захлопнул папку и, заложив руки за спину, заговорил, медленно, но четко: – Итак. По фактам. Первым доказанным эпизодом можно считать уничтожение Разумовским старшей ветви своего рода. К сожалению, нам не удалось расспросить Исидора Ставровича, он скончался едва ли не с началом мятежа, но вот отправленный в ссылку Евгений откровенно заявил, что на идею с использованием запрещенного артефакта во время дуэли его чуть ли не прямым текстом навел любимый дядюшка. Тот, оказывается, с самого начала разделял мнение племянника о нечестном и откровенно хамском поведении Бестужева в отношении Исидора Ставровича…

– Лжет, чтобы выкрутиться?

– Хм, не думаю, ваше высочество. Он был вполне искренен на допросе, – покачал головой Вербицкий.

– Ясно. Дальше…

– Дальше… очень неприятная история, ваше высочество, – чуть замялся новоявленный генерал и глава Преображенского приказа. – История с охотой на мою семью.

– Анатолий Семенович, только не говори, что и здесь постарался Разумовский, – нахмурился цесаревич.

В ответ Вербицкий только руками развел. Мол, и рад бы, но что поделать? Михаил недовольно хмыкнул, но кивнул, позволив подчиненному продолжать доклад.

– Мы до сих пор не можем точно сказать, какие именно отношения связывали Бельского-старшего и Демьяна Разумовского, но одно можно утверждать с уверенностью: советы его боярин Бельский принимал как должное и со всем вниманием. Было ли это добровольное сотрудничество или имел место шантаж… нам неизвестно.