* * *
Айлин, за последние дни прочно взявшая слуг ротных комитов в свой крепкий кулачок, встретила нас недовольным взглядом. «Опять нажрались, суки!» – было прямо написано на этом прекрасном лице крупными буквами и готическим шрифтом.
– Ужинать не будем, мы сыты, – как будто бы ничуть не заметил я недовольного вида рыжеволосой красавицы. – Я думаю помыться и спать. Ты как?
В одной постели мы очутились не сказать, чтобы нечаянно для обоих, но под влиянием взрыва гормонов и момента определенно. Пару дней после сражения ни мне, ни этой самоназначенной ротной врачихе было не то чтобы не до секса, но даже и до практически платонических сексуальных домогательств. Так, разве что переговорить за жизнь, рассказать анекдот, причем необязательно даже пошлый, и при случае ввернуть шутку. Это потом, когда значительная часть совершенно не оставляющих свободного времени забот с нас естественным образом свалилась, все случилось как-то само собой.
Глубоким вечером мы сидели на речном берегу, и отблески костра играли в ее глазах и волосах. Боу давно ушел, чтобы не мешать нам, мы рассказывали друг другу что-то банальное и пустое, что только может рассказать мужчина женщине и женщина мужчине в подобной ситуации, пили вино, заедая шашлыком, шутили и смеялись, старательно обходя могущие испортить вечер темы, пока в один прекрасный момент наши глаза не встретились и, взявшись за руки мы просто не пошли в лагерь, проснувшись утром в объятьях друг друга.
А когда я вышел из палатки, меня встретил как будто заранее поджидавший снаружи Койер, что метнул нахальный взгляд внутрь и, прежде чем я успел разозлиться, растянул рожу в доброжелательной улыбке, а потом довольно-таки фамильярно для пропасти между сословиями и нашего служебного положения поздравил:
– Рад за вас, ваша милость. Не испугаюсь сказать, что прекраснейшая, достойнейшая женщина! – И ушел, оставив меня в некотором раздрае, как на подобное поздравление от него реагировать.
Боу не сказал ничего, разве что, отметив усталый вид и тени под глазами подруги, подмигнул и одарил короткой кривой усмешкой. Лойх еще не вставал, так что его первую реакцию я пропустил. Слуг новость, что мы наконец спутались, тоже нисколько не удивила. Слепых там не было, и к чему всё идет, все видели прекрасно. Обе служанки, глядя на нас, млели, улыбались и романтично вздыхали. Мнение солдат никого не интересовало. Покойного фера ан Дреса тоже не вспоминал никто.
Короче сказать, всё шло слишком уж хорошо, чтобы продлиться долго.
– Рассказывай! – Мягонько начала брать быка за рога женщина сразу же, как мы оказались одни и в темноте. А чтобы у меня не возникло даже мысли о возможном сопротивлении, дополнила вопрос своими остренькими коготочками, скребущими по груди в неприкрытой угрозе, дай повод, сразу вырвать мужику сердце.
– Нечего рассказывать, Айя. Как плавали в дерьме, так и не выбрались.
– Фу!
– Уж прости подлеца, но из песни слова не выкинешь.
Женские когти больно щипнули меня за бок.
– Еще раз фу!
Я засмеялся.
– Пытаемся что-то придумать, но тут, извини, повязан клятвой. Да и рано ещё о чем-то говорить.
Аргументация допрашиваемого была осмыслена и снисходительно признана обоснованной. Раскрыть скрытую клятвой тайну только ей одной и на ушко от меня не потребовали. Золотая женщина! И не только в смысле цвета волос.
– Я тут днём посамоуправничала немножко, – делано виноватым тоном начала «Золотая женщина», как будто прочитав чужие размышления, – про гербы баронских войск кое-кого немножечко порасспросила…
– Узнала что-то полезное?
– Да. Если правильно герб описали, мои родичи там есть. – В голосе появилась тень напряжения.
– Если у тебя с родными все прекрасно, то это хорошо, Айя. Это очень хорошо.
– Правда?
– Мы в заднице, Айлин. Барон уже сейчас набрал войск вдвое больше нашего, и я бы на его месте уже шел на штурм. Граф, пожалуй, одними переговорами очередное сражение затягивает. Мне тебе рассказать, что в этом лагере будет твориться, когда опьяненная кровью солдатня в него ворвется?
– Но вам ведь можно капитулировать? Официалы избиения сдавшихся ведь не допустят?
– Чтобы все, кто при деньгах, отправились в подвал ждать выкупа, а безденежных по роспуску в лесах ловили, вешали и избивали как диких зверей?
– А какое тебе дело до всех?
– Прямое, Айя. Самое что ни на есть прямое. Я вообще-то исполняю обязанности капитана «Вепрей», и заботиться о моих людях мой прямой долг. Да и у меня самого денег на выкуп тоже нет. Мое будущее при сдаче весьма даже предсказуемо – либо тюрьма в подвале, пока в камере не сгнию, либо игра на выживание по местным лесам, чтобы на суку не очутиться. Мы полбаронства пожгли, нам абсолютно все обязательно мстить будут.
Читать дальше