Гарт Никс: Ангел-Маг [litres]

Высказав столь различные намерения, четверо друзей тем не менее остались на месте. Они стояли кружком, глядя друг на дружку. Доктор, студентка, писарь, ставший артиллеристом, и настоящий мушкетер.

– Лично у меня ощущения не изменились, – сообщила Агнес. – Ты говорила, Доротея, нас взаимно притягивали частицы ангела, которые имелись в нас. Теперь их нет, но что с того? Ты мне сестра, а вы – братья. И все мы навсегда останемся мушкетерами, хотите вы того или нет!

– Я тоже ничуть не изменился, невзирая на эту внутреннюю… ангельскую ампутацию, – прогудел Симеон. – Вы моя родня, хотя и странноватая. Я никогда и не помышлял о подобном, а теперь думаю: как я жил-то без вас? Что касается мушкетерства, Агнес, пусть оно будет условным: я все-таки надеюсь вернуться в госпиталь и продолжить учиться у магистра Хазурен. Думаю, впрочем, наше подразделение станет бесперебойно поставлять мне пациентов…

– Если мушкетеры надумают обзавестись пушками, я буду счастлив продолжить носить эту накидку, – сказал Анри. – И правда, впереди будущее, о котором я мечтать-то не смел! Не где-нибудь, а в самой Звездной Крепости! Среди кулеврин, сакеров и, конечно же, фальконетов! Что же до остального… послушайте того, у кого полно родных братьев и сестер. Вы – гораздо лучшие друзья, вы мне ближе и всегда будете ближе кровной родни!

– Странная штука любовь, – задумчиво проговорила Доротея. – Я вот люблю Бельхоллу. Сидеть в Ротонде, полной золотого света… делать иконы… Однако люди столько значений приписали этому слову! Любовь Лилиат являлась, по сути, одержимостью, она принесла множество смертей, причинила столько несчастий. А есть любовь, основанная на простом плотском влечении, на потребностях тела. Она может быть, а может и не быть частью какой-то бо́льшей любви… вроде той, что связывает нас четверых. Хотя как она пережила исчезновение своего катализатора, этих искорок Паллениэля внутри нас – ума не приложу! Сколько всего надо исследовать, разобраться! Постичь саму природу ангелов и икон… Думается, Рошфор тоже готова вступить на этот путь. Пойти в Бельхоллу. Она слишком долго служила кардиналу и слишком тяжко заплатила за это…

Агнес толкнула ее локтем, указывая за окно.

– Кстати, о Рошфор. Она сейчас в башню войдет, и у нее моя шпага – подобрала ее на льду. Думаю вот, быть может, дуэль оказалась бы уме…

– Нет! – хором сказали Доротея, Симеон и Анри.

В первый миг могло показаться, что Агнес вот-вот оскорбится, но затем она рассмеялась.

Вот так, смеясь, четверка друзей вышла за дверь и стала спускаться по лестнице. Пережитые приключения остались в прошлом, а впереди ждали новые!

Работа писателя большей частью совершается в творческом уединении, продуктом же является всего лишь рукопись, но не готовая книга. Мне очень повезло: я вручил свои тексты команде исключительно умных, вдумчивых и опытных профессионалов книгоиздательского дела. Скажем так – я поставлял им соломенную кудель, они же пряли из нее золотые нити.

Мои агенты трудились не покладая рук с начала и до самого конца: Джилл Гринберг с командой «Литературного агентства Джилл Гринберг» в Нью-Йорке; Фиона Инглис и ребята из «Кертис Браун Австралия» и Мэтью Снайдер, державший под контролем вопросы телевидения и кино в Лос-Анджелесе, в САА.

Мои издатели выпускают очень красивые книги, для меня было честью попасть в этот перечень. Я говорю о Кэтрин Тиген и всем коллективе «Харпер Коллинс», Еве Миллс и всех в «Аллен и Анвин» и о Джиллиан Редферн и команде из «Голлианц».

Надо упомянуть и о книготорговцах, без которых мои книги нипочем не добрались бы до читателей. Я очень благодарен этим людям, и не только за поддержку моих собственных книг, но и за все, что вы делаете во имя книжности в целом.

Конечно, я просто не могу не поблагодарить мою жену Анну. Как издатель, она имеет дело с множеством авторов на работе, а дома – еще и со мной, но остается всегда готовой оказать всемерную поддержку. Я благодарен и моим сыновьям, Томасу и Эдварду, умеющим входить в положение, когда я полностью погружаюсь в работу над книгой.

И наконец, я хотел бы с благодарностью вспомнить нашего домашнего пса Сэма, недавно почившего. Пока я писал эту книгу, мы с Сэмом часто гуляли поздними вечерами, когда у меня что-нибудь не ладилось с разработкой сюжета и требовалось все хорошенько обдумать.

В старину так называли не циркового артиста, как теперь, а «поющего поэта», сочинителя и исполнителя песен.