Александр Забусов: Синица в руках [СИ]

Вон как лицом посмурнел. Куда делась благостная улыбка? Глаза сверлят, как два буравчика, будто решает его дальнейшее пребывание на грешной земле. Интересный экземпляр существа мыслящего. Кем, на самом деле он может быть?

– Послушай совета, человек! – чуть повысил голос. – В этой реальности, которую ты так рьяно пытаешься изменить, почти пришел конец властвованию Византийской империи. Церковь уже разделилась на западную и восточную. Так вот западная нашла себе пристанище, а восточная в силу сложившихся обстоятельств, зависла. То, что ты князя Владимира сподвиг на великое княжение, это хорошо. Но никого не устроит на огромном, можно сказать бесхозном куске земли, главенствование старой веры.

– Ты имеешь ввиду родных богов славян?

– Х-хы! Богов! Можно сказать и так.

– А куда ж их?

– А куда они делись в твоей родной реальности?

– Пришли, вот такие как ты, взбаламутили народ, поверстали в чужую веру. Ведь через колено народ ломали! Что, нельзя чтоб были и те и другие…

– Нельзя! – мгновенно пресек попытку донести свое мнение. – Твои родные боги, почти что обычные люди, но с некоторыми отклонениями. Нам на земле бессмертные не нужны. Все должно быть под контролем вселенского разума и идти своим чередом. Здесь и так на целых двести лет задержка развития происходит. Князя Владимира ты разыскал, осталось сподвигнуть его на всеобщее крещение Руси, ну а дальше… Дальше ты знаешь.

– Знаю.

Хозяин поднялся из-за стола. Прошелся по комнате, разминая конечности. Вперив взгляд в глаза Лиходееву, отчетливо произнес:

– В общем решение за тобой. Либо ты сам отходишь в сторону, и не слишком лезешь в политику, живешь как все. Либо… Здесь неподалеку встал на ночевку отряд карабов, который ведет за собой твой знакомец ведьман Бужан. Ох и зол же он на тебя! Ты ведь его не раз вокруг пальца обвел, а он злопамятен, а кража девки, это для него всего лишь предлог. И смерть Деяна он именно тебе в вину ставит… Так вот, выбор за тобой. Думай! В Переяславе тебе делать нечего, без тебя разберемся. Иди спать.

Обряд бракосочетания проводил Белозар. К нему завернули лишь для этого, ну и Вольрада забрать. На дворе уже во всю хозяйничала зима, с ветрами, снегами и морозами. Следующая остановка была у четы Тура и Липени. Там отдохнули, понежились в тепле. Там Арина приняла на себя не только обязанности молодой жены, но и неожиданной матери ребенка, который может ходить, говорить и думать. Лиходеевская порода, приняла мачеху, не выказала неприятствия. Ведь хоть и мала, да не слепа, видела, что папка любит эту молодую женщину. А ревновать?… Пустое. Не по нынешней жизни.

Арина одевала не проснувшегося ребенка прямо на кровати, кутая Белославу в кожушок, обувая на шерстяной носок сапожки. Лиходеев на руках вынес из избы сонную дочь. Пройдя по снежку, слыша из-под ног мягкое похрустывание, уложил в розвальни, накрыл медвежей полостью. Даже глаза не открыла, сладко спала. На улице еще темно. Ощутив свежий морозный воздух, приятно защекотавший нос, молодые улыбнулись друг другу. Вольрад напялив на руки варьги, разобрал поводья впряженной в сани пары, уселся на передок, запахнув безразмерный тулуп, был готов тронуть с места, ожидая когда усядется молодая боярыня. На темно-сиреневом небе, месяц призрачным светом окидывал окрестности, туманная дымка заволокла золото серпа. Легкое дуновение ветра, сорвало с бархатной снежной каймы, прильнувший к ветвям деревьев снег, бросило пушистые хлопья в провожатых. Егор обернулся.

– Вот и все! Пора прощаться. Спасибо за приют и ласку, за то, что дочь сохранили и в здравии вернули.

– Да чего уж там, боярин…

Подошел, обнял сначала Тура, а затем и смутившуюся Липеню. Достав из-под кожуха кожаный кошель, всунул в заскорузлую, крепкую руку здоровенному северянину.

– Зачем?

– За надом! Пригодятся монеты. Все, прощайте! Будем живы, еще увидимся, Тур!

Лихой воспользовавшись стременем, по зимней поре слегка неуклюже взобрался в седло, тронул поводья. Арина кивком головы простилась с хозяевами лесного угодья.

– Прощай, боярыня. Счастья вам и легкой дороги! – пожелала Липеня.

– Но, пошли! – стегнул лошадей по крупам Вольрад, заставив двинуть сани и везти их за ушедшим вперед Лихим.

До реки от заимки было недалече и сугробы намело небольшие, да и Тур еще вчера ввечеру прочистил проезд. Тишина в лесу, только слегка поскрипывает промерзлое дерево розвальней. С неба сыплется снег. Снежинки кружась в воздухе, медленно опускаются на землю, сливаются с нежным белым ковром. На губах Егора невольно проявилась улыбка. С тех пор, как он решил для себя, что не отступит, не предаст себя, хорошего дядьку Ве-леса, да и просто людей старой веры, родной веры, на душе стало радостно и спокойно. До Переяславля дней за восемь доберутся