Сергей Калашников - Оператор совковой лопаты

Дня четыре прошли в дремоте, приготовлении и употреблении еды. Погода наладилась уже утром, но Мишку это ни к чему не побудило. Здесь в тропиках все располагает к лени. Какие-то плоды на деревьях совершенно не интересны. Неважно, ловится ли здесь рыба. Когда потребуется, он разберется, а пока у него есть запасы – будет жить барином. Что делать дальше, он себе не представляет. Самое нефтяное место в этих местах, как он слышал, Венесуэла. Это где-то на северной оконечности Южной Америки. А по его прикидкам, они не миновали даже широты Панамы. Ну, так, примерно, по скорости и времени.

Мексиканское побережье, они, похоже, прошли, – берег заметно выступал на восток, видимо, это полуостров Юкатан. Так что то ли Гондурас в этих местах, то ли Никарагуа. Тут в его время была масса мелких государств, но ни названий, ни расположения их он, конечно, не помнил. А до самой узкой части перешейка они еще не добрались. Берег после этого места должен повернуть и оказаться на юге. Вот оттуда и следует начинать поиски Венесуэлы, отличить которую от прочих мест, насколько он помнит, легко и просто. Нет, конечно, жители этого названия не знают и ничего внятного не ответят, это понятно. Важно, что жить они должны в домах на сваях, как венецианцы. Так что его дело – почаще приставать к берегу и поглядывать. А уж как найдет нужное место, так и разберется.

Сайка пришла в полдень пятого дня с женщиной из местных. Да, в здешнем климате на одежде экономят беззастенчиво. Продавать этим ребятам ткани бесперспективно – здесь процветает натурализм. Одежды у них только по минимуму. Как это назвать, Мишка так и не понял. Если ребенок выглядел еще прилично из-за худобы, то эта немолодая тетенька благоприятного впечатления своим внешним видом не производила. Особенно живот неряшливый. Хотя и другие места свисают, словно сумки к телу приделаны.

Женщины, что удивительно, переговариваются, перебирают мешочки. Затруднения в речи очевидны, тем не менее друг друга понимают. Наверняка ведь говорят про то, какие специи нужно добавить перед подачей на стол какой-нибудь размазни из тертых корней маниокового батата или сорговой лозы. Ладно. Не жалко. Мишка никуда не торопится.

Отправились, когда уже солнце склонялось к закату. Жена долго была неразговорчива, перелистывала «склерозник», как с легкой Мишкиной руки индейцы именовали блокноты. Ровный ветер, лодка летит буквально птицей. Хорошо!

– Лунная Дорожка беседует с душами лесных созданий, – вдруг заговорила Сайка. – Она поведала мне о силе трав и листьев. Жаль, что самые важные из них не растут в наших лесах. Но ведь мы сюда еще вернемся?

– Попробуем, – Мишке неохота спорить, поскольку на ближайшее время он имеет вполне определенные и в высшей степени матримониальные намерения. Просто ждет, когда они окажутся подальше от берега, дабы погрешность в управлении лодкой не повлияла на безопасность плавания. – Не знаю, смогу ли найти это место.

– Я подскажу, – улыбается супруга. И по ее лицу видно, что удаления судна от берега она тоже дожидается, имея планы, сходные с его намерениями.

Мишка опять не спешит высказывать недоумения по поводу уверенности, с которой существо, не имеющее представления о системе координат и способе их определения, собирается решить эту навигационную задачу. Детство ее прошло среди Береговых Выдр, а они нередко удаляются от берега.

Пока не ушли еще далеко, поставил на карте отметку и призадумался. Надо ведь какое-нибудь слово написать рядом с пятнышком. Вроде «Гондурас» подходит. Он и песенку помнит про маленький Гондурас. Переведет слова на выдрский. А что, довольно ритмичный мотивчик, индейцам понравится.

Совсем без приключений плавание не обошлось. Погнался за ними какой-то трехмачтовик, и уйти от него под парусами не удалось. Вернее, не удалось одновременно убежать и сохранить нужный курс. Под парусом-крылом они взяли так круто к ветру, что шансов догнать их преследователь просто не имел. Пару раз сменил галсы да и отстал. Но на маневры ушло полдня, а потом еще пришлось возвращаться к побережью, а ночь оказалась темной, так что до утра пролежали в дрейфе, чтобы не вылететь ненароком на землю. А с рассветом обнаружили преследователя неподалеку, и пришлось запускать дизель. Ветер оказался слаб, но увешанный полотнищами парусов настырный преследователь тем не менее умудрялся двигаться заметно быстрее их скорлупки.