Сергей Малицкий: Тени Богов. Искупление

– Ты знаешь, что делать, – чуть слышно прошелестела ему на ухо Филия.

«О чем она говорит?» – спросил себя Хопер и вдруг почувствовал, что не может произнести ни слова, потому что заключен в каменном, непроглядно-черном мешке, из которого нет выхода, сидит в крепости, которую никогда не возьмет ни один враг, заперт в темнице, выбраться из которой не сможет даже бог. «Сейчас», – сказал себе Хопер и сделал то, ради чего он и был создан, сделал то, что он умел лучше всего. И то, чем почти не пользовался, стараясь отгородиться от собственного прошлого. Он стал ими. Стал их частью. Растворился в этой пятерке, словно имя «Бланс» еще не прозвучало, и он все еще был крупицей нечто в мутном океане ничего. И почувствовал сразу все. Через злобу и безумие, накатившие на пятерку, разобрал то, что все еще мерцало внутри них. Боль и отчаяние Андры и Фошты. Мудрость и непреклонность Рит. Холодную решимость Ло Фенга. Растерянность и упрямство Брета. Почувствовал и стал ими. И прошептал каждому на ухо одно и тоже – «Не надо». А затем погрузился в Гледу и увидел ее мать, Лики, юную и легкую, столкнувшуюся с молодым и ловким, но ставшим вдруг неуклюжим и глупым Торном в лавке весельчака Раска. Ее милую улыбку, ее запах, ее голос, ее тонкий стан. Ее упрямство, когда она сказала избраннику, что куда упрямее собственного отца. Увидел Макта, заснувшего у груди матери. Саму Гледу, сосредоточенно сосущую собственный палец. И ее же прикушенную губу, когда она раз за разом не могла отбить хитрый выпад отца за казармой роты стрелков в Альбиусе. И искры в глазах, когда ей это удалось. И ее напряженную спину тогда, на площади в Альбиусе. И тело ее матери Лики, в которое ее отец, Торн, упирался коленями. И тело Макта, в которое ее отец, Торн, упирался коленями. И залитые кровью плиты проездного двора, в которые ее отец, Торн, упирался ногами до тех пор, пока не был зачарован холодной и безразличной силой. И опять Гледу с пылающим знаком на лбу, которая все еще смотрела на отца, но уже не видела его.

«Она уже в ней, – подумала Филия. – Ты не успеешь».

– Ты ничего не понимаешь, – ответил Хопер и, распахнув котто, окликнул Ло Фенга. – Эйконец. Ты видишь это? Вырежи и вставь в плоть Гледы. И только потом разбуди ее, иначе вам всем конец.

– Сделаю, – кивнул Ло Фенг.

И черный колодец обрушился.

– Лишь миг отпускает судьба, – прошептала Филия, озираясь и жмурясь в небо, куда, как ей показалось, должны были улететь и Карбаф, и Бланс. Мать так и сказала ей, что в этот раз и тот, и другой избегут полного развоплощения. Больше она не сказала ничего.

Медленно, словно от изнеможения опустилась на камень Рит, которая только что затянула котто на груди Гледы, покрыла снадобьем и перевязала ее шею и вытащила изо рта у нее красный лепесток или тонкий стручок неведомого растения. Молчал, словно погрузившись в сон с открытыми глазами, Ло Фенг. Замер над рассеченным пополам Мабоком Брет.

– Еще не все, – вздохнула Филия.

– Она во мне, – прошептала Гледа, которая избавилась от знака на лбу, но одновременно с этим как будто стала выше ростом. – Она бьется во мне.

– Вжжжис, – взмахнул мечом Ло Фенг и подбирающийся к Гледе старик с секирой задергался и умер.

– Тенер… – прошептала Гледа. – Никого не осталось.

– Рит, – Брет растерянно развел руками. – Забыл сказать. Еще в лесу отец просил передай твоей бабке Лисе и какому-то Зонгу или Оркану извинения, что он украл нож. Но она бы не отдала нож просто так. Пришлось украсть.

– Она во мне, – повторила Гледа. – Это словно… огонь. Он не обжигает, но я чувствую движение пламени. Что мне делать?

– Я не знаю, – пожала плечами Филия и посмотрела на Ло Фенга. – Но пока ты жива, эта пламя будет заперто. Мы поймали ее в ловушку. Хопер поймал ее в ловушку.

– Хопер, – посмотрела Гледа на осыпающегося черным пеплом книжника, а затем нашла взглядом и труп Раска. -

– Теперь ты отправишься на остров Теней? – тоже посмотрела на Ло Фенга Рит.

– Разве жатва уже закончилась? – спросил эйконец. – Или ты хочешь оставить Гледу одну?

– Сколько их осталось, сестра? – подошел к Филии Брет.

– Думаю, десять, – прошептала Филия. – Аммы, Раска и Атрааха больше нет. Карбаф и Бланс продолжат путешествие, но как и где – я не знаю. Я даже не уверена, что они вспомнят это. Потому что такого еще не было.

– Не десять, – мотнула головой Гледа и положила руку на грудь, – одиннадцать. Но не я. Внутри меня. Что мне делать?

– Не знаю, – повторила Филия. – Думаю, уходить. И уходить немедленно. Вряд ли жнецы смирятся с незавершенной ворожбой. Смотрите, фризы уходят.