Александр Логинов: Усобица

Баннерет Шателен оценил конюшни в два десятка флоринов за каждую. Огромные запасы веревок, найденные в обозе наемников, безусловно, пригодятся в вотчинном хозяйстве государя. Добра всякого разного наемники таскали с собой достаточно. Походная кузня – раз. Ценное приобретение само по себе. Кузнеца, к сожалению, кто-то зарубил. Тот, дурак, решил геройство показать, вот и получил по роже саблей. Кто убил мастерового – вызнать не проблема, но человека уже не вернуть. Жаль, Лука хотел выпросить у князя кузнеца на свое подворье, потому что покупать у татарских купцов мастерового Лука не хотел – безумно дорого просили татарские купцы за них. Под заказ привезут любого – хоть из немцев, хоть своих, с Руси, а хочешь с самого Синда или Хорезма будет мастер. Знай, плати, по живому весу.

Воевода нахмурился, вспомнив убитого кузнеца. Это ж какой убыток принесла удаль молодецкая? За немца, по весу – четыре пуда серебра, не менее.

Громкие крики на улице отвлекли воеводу от тяжелых дум. Лука Фомич вышел на крыльцо, недовольно оглядывая нарушителей спокойствия. Сыр-бор разгорелся между татарами Булата и слугами Шателена. Бывшие нукеры татарского хана предлагали сначала попользовать баб, а потом их прирезать, а слуги Шателена настаивали, что после того как женщин используют по прямому назначению – резать их не нужно – не по-хозяйски это. Назавтра женщины опять пригодятся.

– Убить! – кричали татары, потрясая обнаженными саблями.

– Оставить! – возражали галантные европейцы, надеявшиеся за спасение их жизней получить у женщин определенной профессии получить льготу на обслуживание. Татары совсем не понимали, что именно кричали немцы, а те не понимали речь татар, но в целом воины хорошо понимали намерения противной стороны.

Пока дело не дошло до крови, Лука постарался быстро разобраться в сути вопроса. Все оказалось просто. Бабы – обыкновенные бляди, последовавшие за наемниками из самой солнечной Франции. Среди этих страшилищ затесались несколько миловидных полячек и литвинок, совсем юного возраста, не иначе взятых в замке неосторожного боярина, предоставившего ночлег наемникам. С этими все понятно – ясырь, у них выбора не было. Но немки, по мнению Луки – природные бляди. Еще дурных болезней не хватало им на Руси. Судьба женщин совершенно не волновала воеводу.

– Зарезать, – коротко отдал приказ Лука Фомич, наконец разобравшись в сути спора.

– И этих? – Булат покосился на литвинок.

– Этих, пожалуй, оставь, – неожиданно пожалел воевода несчастных девушек.

Булат выкрикнул короткую команду, и татары, повинуясь своему новому господину, опустили острые сабли на головы обреченных женщин, безропотно принявших смерть. Стоило выпроводить со двора слуг Шателена, донельзя возмущенных жестокостью воеводы, как Луке вновь пришлось вмешиваться в разгоревшийся конфликт между немцами и дворней.

Немцы активно выражали протест новыми для них правилами дележа добычи. Шателен не успел вмешаться в разгоравшийся конфликт, баннерет был занят – устраивал своих раненых башелье в большой палатке, отданной воеводой под лазарет.

Когда Жоржа предупредили о начавшейся перепалке, рыцарь даже не мог себе представить, что дело зайдет так далеко. Резанские вой, отряженные воеводой переписать всю добычу, взятую в лагере наемников, видя, что немцы схватились за оружие, не собираясь отдавать награбленное, – крикнули подмогу.

Дежурный десяток татар в прения с немцами вступать не стал, степняки просто накинули на горлопанов арканы и прокатили тех вокруг лагеря. Смертей, к счастью, не случилось, но бока немцам намяли – будь здоров.

Воеводе вновь пришлось усмирять крикунов. Уставший Шателен был вынужден поддержать старого приятеля, хотя ему самому также не нравились принципы дележа добычи.

У нормальных людей – все по-честному делится. Каждый воин выделяет третью часть награбленного – своему государю, другую треть – капитану. Капитаны в свою очередь отдают третью часть своей добычи – государю. Все честно и понятно.

Тут же все не так. Вся добыча принадлежит государю, нельзя утаить даже мелкой монеты. За такой проступок виновного ждет только одно наказание – смерть. А уж потом государь одаривает своих воинов. Большей глупости баннерет не встречал, но свое мнение рыцарь держал при себе.

Немцы высказывали несогласие новыми для них порядками, забыв, что они уже не свободные наемные воины, а княжьи холопы. Лука без церемоний втолковал им эту разницу, а чтобы лучше дошло – приказал парочку упрямцев повесить, что и было сноровисто исполнено теми же татарами. В назидание другим горлопанов повесили на суку дерева, у подножья которого стояла большая палатка людей Шателена. Трупы, раскачиваясь на ветру, у самого входа в палатку, должны были служить напоминанием слугам баннерета, кто тут прав, а кто виноват.