Елена Волохова: Сказки для живых и мертвых

«В ночь Самайна ты начал с ней ритуал, сын мой, да не закончил, – говорил голос матери. – Змеи знают, что она им предназначена. Если не закончишь ритуал и не принесешь в жертву ведьму, змеи тебя съедят».

– Значит, пусть едят.

Ведет Немхед барана в пещеру. Если змеи не примут жертву, готов он к смерти. Ослаб он, не чувствует, что за ним по пятам следует его Элейн.

Глава 8

Тьма пещеры непроглядна, как самая темная ночь года. Выставив ладони вперед, Элейн шла наощупь туда, где еле трепыхался неясный свет.

Древний сидх, место священного поклонения, давно был заброшен. Элейн не чувствовала магии этого места, не знала даже, какому богу принадлежит холм. Тишина поглощала шорох ее шагов, словно сам звук являлся грехом для этого покинутого места.

Три оплывших огарка свечей встретили ее своим скудным светом. Из полумрака пещеры голова Кегана смотрела на нее закатившимися глазами. Сквозь разлагающиеся губы пробивались свежие побеги омелы. Элейн вскрикнула.

Сильные руки легли ей на плечи, заставив повернуться. Перед ней стоял Немхед. Кровь покрывала его лицо и торс. А на груди в неистовой пляске извивался трехголовый змей.

– Зачем ты пришла сюда, Элейн? Я готов был просто умереть. Но теперь ты здесь, и змей требует твоей крови. А у меня нет больше сил бороться с ним. Его голод слишком силен. Его воля захватывает мой разум.

– Я помогу тебе, любимый!

– Я проклят, Элейн. Мне уже не поможешь. Змей отказывается принимать другую жертву, кроме тебя. Он не позволит мне выпустить тебя из пещеры, пока я не закончу ритуал.

Было совершенно невозможно смотреть в ее чистые преданные глаза. Змей рвался наружу, шипел на три горла, овладевал сознанием Немхеда. Таяла воля колдуна, оставались только голод змея и древнее желание жить.

Немхед взмахнул рукой. Побеги омелы заскользили изо рта Кегана по стене и потолку пещеры, опутали запястья Элейн и подняли ее над землей. Защитная магия проснулась в ней, слова заклинания сорвались с губ. Еще немного и будет она свободна от оков. Змей бесновался, черным облаком сорвавшись с груди Немхеда. Тот смотрел затуманенным взором и с каждым змеиным рывком терял себя.

«Твой Немхед умирает, златокудрая ведьма, – услышала Элейн голос. – Змей сожрет его, если ты не дашь ему закончить ритуал. Как только змей получит твою кровь и вкусит твою плоть, будет свободен Немхед. Змей прекратит его мучать».

Элейн перестала сопротивляться. Светоч ее магии погас. Рука Немхета, направляемая волей змея, занесла над девушкой атаме. Блеск клинка отразился в глазах любящих, понимающих. И прощающих.

Глава 9

Беснуется ветер в ночном небе, рвет облака в клочья, завывает между стволов деревьев и в расщелинах скал. Стонут под его напором дубы, пригибаются к земле, пытаются цепкими ветвями схватить беглянку и откупиться ею от полчищ фоморов, скачущих по лесным тропам.

Бежит ведьма, не разбирая дороги, поддерживает дрожащими руками готовый разродиться живот. Боль пронзает ее тело, кровь струится по ногам. Из последних сил переставляет несчастная ноги. Еще немного, еще… Скрыться от чудовищ, найти защиту хоть где-то. Стенает она, призывая на помощь Дану, Бригитт, Немону. Но глухи богини к той, что посягнула на чужое. Там, где затеяла дикую охоту Домну, нет места светлым силам.

Слышит ведьма завывание фоморов за спиной своей.

– Я вернула вам посох! Что вам еще от меня надо?

Смеются фоморы, голосами своими кору с деревьев сдирая.

– Сына твоего отнимем. Для потехи будет нам он. Заклятием черным опутаем и будем смотреть, как мучается он, жизнь свою и мать, его породившую, проклиная.

Бежит ведьма. Вот уж лесу почти конец. Видит она огни самайновские. Значит, люди близко. Если будет на то воля богов, не прогонят они роженицу, пусть и демонами проклятую.

В самое сердце колдовского круга падает она, разрываемая изнутри рождением новой жизни. Нужные заклинания уж произнесены друидами, останавливают фоморов языки праздничных костров. Остаются они в темноте леса, оттуда наблюдают, злорадно ухмыляясь. Не уйти тебе от нас, ведьма, и отродью твоему не уйти. Все будет, как Домну рогатая захотела.

Приняли ребенка друиды. Ведьма успела лишь взгляд на сына бросить, как забрали ее духи самайновские с собой, по ту сторону мира трапезу священную принимать.

Глядят друиды на ребенка, суеверный страх в сердцах их рождается. На груди у маленького змей огромный о трех головах кольцами извивается, черной чешуей блещет. Закончил свой танец и замер на младенце татуировкой.