Сергей Марков: Коридор

Сенсей недовольно засопел, но промолчал. Парню предстоял тяжелый день и не менее тяжелая ночь. Пытаться сломать его было бы неправильно, он и без того балансировал на грани потери контроля над собой и в любой момент мог сбежать в поисках наркотика.

Тору лежал и трясся всем телом, не желающим определиться, жарко ему или холодно. Он изо всех сил укусил себя за руку. В этот раз не помогло.

Поезд рассекал пространство подобно соколу, но Страннику казалось, что он остановился в абстинентном аду. То есть он мог бы так сказать, если бы осилил собрать воедино кусочки своих переживаний.

Вышли они в какой-то глуши. Станция напоминала замшелую деревянную коробку в чистом поле с пожухлой травой. Справа от нее за железной дорогой виднелись аккуратные, но отчаянно проигрывающие схватку со временем домики с высокими крышами того же цвета, что и склоны холмов по соседству, а слева начинался лес, вглубь которого вел деревянный настил. За верхушками деревьев пряталась в тумане священная гора Фудзи. Воздух в округе был настолько чист, что ко всем симптомам Тору добавилось головокружение.

Атсуши направил почти потерявшего рассудок, ослабшего и шатающегося под тяжестью ящика ученика в лес.

Вокруг было светло и мирно. Если бы не ломка, Тору был бы счастлив тут оказаться, но в тот момент к горлу подступила тошнота, а к заднему проходу… В общем, не прошли они по дорожке и десяти минут, как Странник сбросил с себя ящик, метнулся прямо в чащу и, едва скрывшись за стволом ближайшего крупного дерева, спустил штаны.

Если бы не стоны, в которых смешались боль и облегчение, Атсуши подумал бы, что парень сбежал. Выйдет ли из него толк? Поди знай… Стоит ли тратить на него время? Что если все усилия ухнут в никуда? Старый учитель отбросил нахлынувшие сомнения: этот мальчишка нуждался в нем больше, чем все другие ученики вместе взятые, это было ясно как день, и все-таки стыд из-за предпочтения одного наркомана нескольким талантливым и скромным детям уходить не желал. Уверенности в том, что Тору сможет сыграть хоть что-то, не было. В начальной школе ему досталась скрипка и на общем фоне он выделялся разве что заторможенностью, но сейчас пришло время для главного испытания в жизни обоих, и учителя, и ученика.

Тайко – это больше, чем музыкальный инструмент. В нем средоточие народного духа, философия и образ мысли. Если он не поможет Тору победить своего внутреннего демона, этот демон неистребим. Главное – набраться терпения. Не стоит ждать немедленных успехов. Сперва достаточно отвлечь парня, насколько это возможно, от наркотика, это кармический долг, который Атсуши должен вернуть за годы счастливой жизни.

«Кармический долг», тем временем, пошатываясь вышел из леса, на ходу подтягивая широкие штаны, сваливающиеся с тощего зада.

Учитель сухо кивнул на футляр.

Тропинка вывела их в открытую местность, где они долго шли по колено в высокой траве. Атсуши широко раздувал ноздри, чтобы вобрать как можно больше воздуха, напитанного осенними ароматами. Тору просто старался не расплескать субстанцию, подступавшую к горлу.

Наконец учитель музыки поднял руку в знак остановки и ученик непочтительно швырнул свою ношу на землю. За много километров от ближайшей дозы, без денег и сил, чтобы их украсть, он повалился на колючую холодную траву и тихо заскулил от жалости к себе и омерзительных ощущений в теле. Старый лис не оставил ему путей к отступлению, и отомстить Тору может лишь обделавшись, как трехлетний младенец.

Мастер дал ему время передохнуть и сам раскрыл футляр. Неторопливо извлек тайко, бати, маленький складной стул и циновку. Сосредоточенно расстелив ее, он скрестил ноги и наслаждался окружающей гармонией, не обращая внимания на муки подопечного. Выждав какое-то время, велел Тору сесть на стул.

Тот не отреагировал. Он едва осознавал происходящее.

Атсуши повторил приказ.

Парень взбесился: вскочил и принялся угрожать расправой, но старик оставался безразличен, как укрытая облачным одеялом Фудзияма.

Прокричавшись как следует и еще раз вывернув наизнанку желудок, Тору успокоился. Осталась только мелкая дрожь по телу. Он сел на стул и долго привыкал к этому положению, словно в нем было что-то новое и противоестественное.

– Играй, – велел Атсуши, указав взглядом на инструмент.

Тору накрыла новая волна бешенства. Он схватил бати и принялся что есть сил лупить ими по тайко. Тишина, что наполняла утро, впитала его боль, обиду и страх. Он колотил без малейших намеков на ритм. Это был хаотический набор гулких звуков, симфония агонии.