Михаил Соловьев: Пятый номер

– Прости нас, Юрик, ты, конечно, ни причем, да и не знали мы, что твоя боевка совсем еще новая! Подумали, прапорщик, стало быть, матерый огнеборец, а приперся в чистой боевке. И примета вовсе не сработала, уже конец дежурства, а мы выезжали всего лишь раз, и то, чтоб помойку залить, – продолжил Тельнов.

Юрий улыбнулся и протянул Тельнову руку. Огнеборцы, каждый по очереди, пожали товарищу руку в знак признания и понимания, и перевели свой взгляд на начальника караула.

– Ну, что вы смотрите на меня, черти, я на вас зла не держу! Вы проверены службой и нашими совместными посиделками, – с блеском в глазах ответил Стас, и продолжил, – есть у меня одна задумка, где можно будет собираться с девочками! Ты, как, Юрец, к прекрасному полу относишься?

– Как к партнёршам ты имеешь ввиду? – уточнил прапорщик.

– Нет, как к домработницам, – пошутил Севостьянов.

– Я девчонок очень люблю! Но только я женат, и жене не изменяю.

– Мы все тут женаты. Не волнуйся, найдем тебе принцессу, чтоб…

Не успел Севостьянов договорить, как сработала сирена.

– Ну, что сидите? Пожар… По коням, – скомандовал начальник караула.

– А ты говоришь примета не работает, работает мать ее, – выкрикнул Тельнов, по дороге к цистерне.

Когда автоцистерна Севостьянова прибыла на место пожара, огонь вырывался из окон трех этажей. Севостьянов отдал приказ о боевом развертывании, заняться этим поручил Носову, а после – следить за давлением в рукавах. Тельнову с Жилиным отдал приказ о начале тушения, и сам присоединился к коллегам. Севостьянов вывел из подъезда пожилую женщину и передал ее врачам скорой помощи, потом подошел к цистерне, чтоб взять на помощь Носова. Но прапорщика рядом с автомобилем не оказалось. Там был только водитель.

– Где Носов? – выкрикнул, тяжело дыша Севостьянов.

– Стас, он практически следом за тобой рванул в здание.

– Но как же так? Я ему приказал следить за давлением…

– Стас, это же моя забота, я должен следить за рукавами, и он прекрасно об этом знает. Поэтому, перед тем, как растворится в гуще дыма, сказал: «Следи за рукавами, а я пошел».

– Да при чем здесь, твоя забота, моя… Приказал командир – исполняй, – возмутился Севостьянов, и в это время под самой крышей раздался взрыв.

Самовольно покинувший свой боевой пост прапорщик, решил отличиться, поднялся на пятый этаж и попытался открыть дверь одной из квартир, откуда, как ему показалось, доносились крики о помощи. Сперва дверь не поддавалась, но он не сдался, а приложив максимум усилий, поднажал, и в тот самый момент, когда Носов открыл эту наглухо закупоренную дверь сработала обратная тяга, (отсутствие разреженности в дымовом или вентиляционном канале, препятствующее удалению продуктов сгорания), и прогремел мощный взрыв… После взрыва обвалилось чердачное перекрытие и придавило собой горе бойца. От полученных травм Юрий Носов скончался, не приходя в сознание. Он умер не успев понять, что произошло, и какую, по-своему нерадению, совершил ошибку.

Первый караул восемьдесят второй пожарной части сменился спустя несколько часов с потерей бойца.

На похороны Носова приехали все без исключения. Они стояли на краю свежевырытой могилы, и, несмотря на то, что знали Юру всего лишь день, приняли его в свое огнеборческое братство! Поэтому и не могли сдержать слез, им всем было невыносимо больно. А рвение прапорщика помочь людям, характеризовало его, как героя, молодого, глупого, но все-таки – героя. По этой причине караул прибыл на похороны полным составом.

Севостьянова сперва пытались отговорить от поездки на кладбище. Говорили: «Стас, тебе лучше на похороны не ходить, не езди на кладбище, а то тебя его родственники на куски разорвут». Но Севостьянов был иного мнения, он даже жене с утра сказал, что идет на похороны героя. Алла уже знала, что его обвиняют в халатности, в этой случайной смерти, поэтому и остерегала мужа:

– Стас, я прошу тебя не нужно ехать на кладбище! Ну, что они, без тебя с ним не простятся?

– Нет, Алла, это не обсуждается!

– Тебя и так на время служебного расследования отстранили, тебе мало?

– Да причем тут это? Ты ничего не понимаешь… Не жди меня сегодня, я заночую у матери.

У могилы Севостьянов не сдержался и сказал речь:

– Я Юру знал очень мало… Но могу с твердой уверенностью заявить, что это был, по истине, настоящий тушила! Да что там тушила – герой! Слышите, он был герой! Спасибо тебе, Юра, и прости меня, если сможешь, прости, – сказал Севостьянов и положил свою руку на руки покойного.