Сергей Столбов: Серинити

Что-то очень звонкое услышала она и щеку как будто обожгло. Как Элизабет посмела меня ударить?! Серинити… Серинити это я. Воспоминания возвращались стремительно, чувства включая боль в легких тоже вернулись. Чудовище же, с шипением и разочарованием уползло в глубины сознания. Серинити удивленно моргнула, растерянно смотря то на Капитана, то на рядом стоящего Аптекаря.

– Ну наконец-то. Эл отпусти ее. – Эльф сразу же расслабился и выпустил из захвата вампиршу.

– Уносим ноги. Ловкач, бери старика с собой. Аптекарь бери этого «недоеденного» и смотри, что б по дороге тот не окочурился. – быстро раздавала приказы всем Капитан.

Как только отряд скрылся, уводя с собой старика и унося плененного храмовника, на поле брани как стервятники появились стражи города. Хоть за отрядом, вроде бы никто не гнался, Капитан нещадно гнала подчиненных по всяким переулкам и безлюдным местам. «Ну, по крайней мере, Капитан хорошо продумала пути отступления» – на бегу подумалось Серинити. Спустя довольно много времени и переулков, когда даже гном дышал, словно раздутые кузнечные мехи, Капитан резко остановилась у заброшенной фермы и, выбив хлипкий проржавевший замок на двери прикладом мушкета, приказала забираться внутрь.

Наконец, оказавшись внутри пыльного тесного дома, отряд позволил себе немного расслабиться, попадав кто куда. Как только они немного отдышались, Капитан сразу же приказала связать пленников и запереть их в небольшом подвальчике. Старик которого тащил Эл, кажется, потерял сознание, а храмовник так вовсе был недалек от встречи со своими богами (конечно же, если он верили в каких-то богов). Что же касается самого отряда, то выглядели все не многим лучше вампирши: гном заметно хромал, у Ловкача задет бок, рассечена скула, а под глазом расплылся изрядный фингал. Эльфу досталось больше всех: кроме мелких порезов и изрядно помятого доспеха, его левая рука была сильно повреждена. И не смотря на перевязанную рану, ткань была вся красная от крови. Зато Элизабет, за исключением запачканного камзола не получила ни царапины. Усевшись на пол в углу, Серинити попробовала достать хоть один арбалетный болт, но у нее это не очень то получилось.

– Эй, ты как? Сможешь продержаться, пока я занимаюсь эльфом? – спросил Аптекарь у Серинити, меряя пульс храмовника.

– Да. – из-за поврежденных легких голос Серинити был очень тих.

Сняв капюшон и вымазанные в крови перчатки, Серинити задумалась, закрыв глаза прислонившись затылком к деревянной стене. Очень давно она не теряла над собой контроль, можно было бы списать все на большую потерю крови, но это было другое. Скорее сам бой с морем пролитой крови пробудил в ней то, что она старалась запрятать как можно глубже. Все же каким бы милым или добросердечным не старался быть вампир, он оставался чудовищем. И суть была не в том, что приходилось пить кровь, или то что любой врач скажет что вампир это скорее мертвец бродящий по ночам. Все же не это делало вампира чудовищем. Чудовищем вампира делала его вторая суть, которое не способно на сочувствие, сожаление и сострадание. Только доминирование хищника. Что ж, есть над чем тренироваться. Серинити не устраивало это положение вещей по множеству причин.

– Эй, Серинити, дай я тебя осмотрю – подошел Аптекарь с хирургическими инструментами прервав ее размышления.

Когда Аптекарь подлатал отряд в одном из заброшенных домов на окраине, Капитан решила, что пришло время узнать, что же знают их пленники.

Первым она решила допросить старьевщика. Приведя его в чувство, Капитан начала задавать интересующие ее вопросы по поводу шкатулки. Он путался в рассказе, заикался, недоговаривал и очень сильно боялся, но общий смысл его слов свелся к следующему: на прямую он никогда не работал на империю и не был их агентом. С Фистом же он был знаком с детства, но примерно с двенадцати лет они расстались: Фист уехал в империю, а Адам остался в Кенвирском царстве. Совсем недавно, Фист снова объявился, он нервничал, говорил, какую-то бессмыслицу о шкатулке, что держал в руках и что она очень опасна. А еще он говорил, что за ней должны прийти люди из империи и что сам он ее вручить не может, потому что его раскрыли, и за ним идет настоящая охота. Всучив практически насильно шкатулку Адаму, он исчез. Через день в дом зашел очень странный тип. Маг, причем чудной: в сером балахоне, с фарфоровой улыбающейся маской на лице, а руки все были покрыты шрамами. Он до чертиков напугал Адама, говорив сразу несколькими голосами. Сказал, что знает про шкатулку, что чует ее у Адама. Еще говорил, что забирает шкатулку и оставит ему его жалкую жизнь, если он приведет имперцев к нему.