Максим Хмелев: Волокдарм

Из многочасовой задумчивости Джона вывел стук в дверь, когда он снова, наверное, уже в тысячный раз за ночь, ворочаясь на кровати, пытался уснуть.

Он встал, пошел и открыл дверь, за которой стоял Крок. И хотя на улице только начинало светать, но Крок уже был, как говориться, при полном параде, одетый в идеально выглаженный черный костюм, в белую рубашку и сверкающие черные ботинки, на которых оставляло свои лучи восходящее солнце.

– Ух, ты, – присвистнул Джон от удивления. – Куда это мы собрались, господин Крок?

– Я вижу ты очень рад меня видеть, – приглаживая рукой свои вылизанные волосы, ответил Крок. – Кстати, почему ты этой ночью не спал?

– А что по мне это видно?

– Да так. Мешки под глазами и слегка подмятое лицо. А так в принципе больше ничего.

– Да, старею, – горестно вздохнул Джон.

– Ты, надеюсь, не забыл, что у нас сегодня будут важные дела. Ты должен сейчас привести себя в форму и одеться, – Крок посмотрел на часы на левой руке. – У тебя есть на всё пятнадцать минут. Понял?

– Так точно, – ответил Джон и встал по стойке смирно, выпятив вперед голую грудь, а руки опустив по швам трико.

– Ну, ну, не злорадствуй, – слегка скривив губы, попросил Крок. – Я тебя здесь подожду.

– А что будет, если я передумал ехать с тобой и останусь здесь? – уже закрывая дверь, спросил Джон.

– Ничего, – спокойным голосом ответил Крок. – Мне просто придется тебя ликвидировать. А если у меня это не получиться, то за тобой придут другие. Тебя будут преследовать до тех пор, пока не уничтожат

– И всего-то? – с издевкой спросил Джон.

– Да, – утвердительно кивнул головой Крок.

– Ну и в историю же я влип, – присвистнул Джон и, закрыв дверь, оставил Крока снаружи.

Умывшись, побрившись и сменив свои трико, в которых он провел целую ночь, на светлую рубашку без рукавов и брюки, Джон минут через десять уже стоял около Крока.

– Вполне сойдет, – придирчиво осмотрев его, констатировал Крок. – Теперь вполне похож на нормального человека.

– Что дальше, босс? – поинтересовался Джон.

– Дальше мы сядем в машину, доедим до самолета, а потом долетим до нужного нам места.

– А где находиться нужное нам место?

– Не торопи события, друг мой, не торопи, – Крок дружески похлопал Джона по плечу.

Приблизительно через час они уже взлетали на частном самолете, который, по словам Крока, принадлежал их организации. В его салоне было светло и просторно, там находилось несколько кресел, которые можно было легко разложить, сделав из них кровать. Возле каждого из кресел стоял маленький складной столик, который при желании можно было убрать.

– Ну, вот мы и в самолете, – сказал Крок, удобно устраиваясь в одно из кресел. Просидев молча несколько минут, он повернулся к Джону, который сев на кресло позади него, молча наблюдал в окно, как взлетает самолет, как он, набирая высоту, оставляет землю все дальше и дальше, приближая все ближе облака, и предложил ему. – Давай поедим.

– Давай. Я со вчерашнего вечера ничего не ел, – согласился Джон, отвернувшись от иллюминатора.

– Одну минуточку, пожалуйста, – Крок достал из-под сиденья, на котором сидел, сумку-холодильник и передал ее назад Джону. – На. Возьми, я сегодня уже позавтракал.

Джон, взяв у Крока сумку, начал доставать из нее еду и класть ее на стоявший рядом с ним столик. Он выложил из сумки несколько гамбургеров, пару чизбургеров, несколько кусочков отбивных, два батона и две баклажки кока-колы. – Вот и все, что есть, – прокомментировал он. Потом, взяв со столика баклажку кока-колы и чизбургер, передал их Кроку. – На, подкрепись.

– Спасибо.

Взяв предложенную ему еду, Крок откинулся в кресло и начал вспоминать, жуя при этом чизбургер и запивая его кока-колой, как он три года назад, также как сейчас Джон, летел в точно таком же самолете и ничего не знал о своем будущем. Он вспоминал ту жизнь, что перечеркнул в одно мгновение, и то, как он прожил эти последние годы, что провел в организации. И если хоть кто-нибудь его сейчас спросил бы, хочет ли он повернуть все вспять и никогда не вступать в организацию, он ответил бы, что не знает. Это был сложный вопрос, который он часто задавал себе, и на который никогда не находил однозначного ответа. Отвечая на него днем, он часто говорил, что ничего не стал бы менять. Ведь организация дала ему все то чего он и хотел, а хотел он немногого, просто служить человечеству. Да и работа, которую он выполнял, ему сама по себе очень нравилась. Но ночью, когда он один лежал в своей холодной постели, пытаясь провалиться в спасительный сон, (особенно в последнее время. Наверное, старость, говорил он сам себе, подкралась к нему уже совсем близко) он представлял себе свою красивую, умную жену, встречавшую его на пороге их дома, когда он после трудового дня возвращался домой, маленького мальчика, его сына, играющего с соседскими мальчишками во дворе. И какой силы было его желание, чтобы это было не только в его мечтах, но и наяву, такой же силы было и его отчаянье, когда он понимал, что этого у него никогда уже не будет. Организация просто-напросто никогда не позволит ему это сделать.