Кирилл Манаков: Игры Мастеров. Мастер стратегии

– Сир!

Герцог обернулся. Адъютант подошел совершенно бесшумно.

– Сир, противник в двух милях от нас. Прикажете вступить в бой?

Молодец все-таки этот капитан. Спокойствие и решительность. Старая школа, настоящий рыцарский дух, хоть он, кажется, всего лишь младший сын захудалого баронского рода. Если есть такие воины, значит еще не все потеряно. Трепка жестокая, но может именно она позволит объединить силы провинций. На западе ждет резервный корпус маронской гвардии, города собирают новое ополчение, с юга на соединение движется стотысячная армия кочевников. Даже бароны готовы выставить свои дружины. Так что Императора не ожидает легкая прогулка по маронской земле.

– Нет, Мартин, мы уходим. Коня!

– Запомни этот день, Мартин, – сказал герцог почти весело, – здесь и сейчас решается судьба мира.

Адъютант с сомнением оглядел приземистый постоялый двор. Потемневший от времени сруб с высокой, в южном стиле крышей, меньше всего походил на место, где принимаются эпохальные решения. Особую пикантность придавало намалеванное над входом изображение призывно улыбающейся обнаженной женщины с рыбьим хвостом.

Герцог спешился и легко взбежал на крыльцо, на ходу приняв от адъютанта парадный алый плащ. Командующий армией, пусть даже и проигравшей, должен выглядеть безупречно и не выказывать слабость.

Он вошел в зал решительно и уверенно – тяжелые сапоги гремят по истертому полу, плащ языком пламени развивается за спиной, железо доспехов звенит при каждом шаге. Герцог не любил парадных облачений и торжественных выходов, но что делать – уверенность командующего придает силы соратникам.

Его ждали.

Здесь собрались предводители армий, противостоящих Империи. Великий хан племен, плотный, широкоплечий, с неподвижным бронзовым лицом, сидел, поджав ноги, на расстеленном красном ковре. Рядом расположились сыновья, похожие друг на друга как близнецы, сосредоточенные и невозмутимые. Каждый из них имел под началом двадцатитысячную орду.

Городское ополчение возглавлял бывший военный советник герцога, больше похожий на веселого гуляку и балагура, чем на опытного полководца. Осторожные бургомистры долго не решались доверить ему командование, но их убедили несколько успешных стычек, превративших плохо организованную толпу торговцев и ремесленников в боеспособную армию. Странная гримаса судьбы – совсем недавно солидные негоцианты считали ниже своего достоинства сидеть за одним столом со старым воякой, а теперь они же прочили его на должность главнокомандующего объединенными силами провинций.

Несколько баронов – огромных, косматых, увешенных золотом и железом с самым независимым видом сидели за столом, стараясь не глядеть друг на друга. Поведение весьма разумное, поскольку не единожды случалось, что брошенный взгляд становился причиной ужасного кровопролития. Нет доверия между баронами, жизнь у них такая… даже пословица есть: «доверчивых – вон целое кладбище за бугром!» Да и за сотни лет претензий к соседям накопилось ой как немало. Но, несмотря на буйный нрав, распущенность и чревоугодие, бароны всегда были лихими вояками, а в их дружинах царила железная дисциплина.

Герцог по очереди приветствовал всех – предельно учтиво хана и дружески остальных.

Шустрые служанки расставили на столе блюда с жареным мясом, чаши с крепким бульоном, кувшины с пивом и прозрачные графины с наливками. Все, за исключением предпочитавших сидеть на коврах кочевников, расположились за потемневшим от времени дубовым столом. В зале позабытой Создателем таверны собрались люди, представлявшие силу, способною противостоять Империи.

Герцог поднял кубок:

– Друзья! За победу и низложение тирана!

– Смерть тирану! – взревел в ответ десяток глоток, а один из баронов с такой силой грохнул кулаком по столу, что затрещала толстенная дубовая доска. Про себя герцог отметил, что к общему тосту присоединились кочевники, обычно не склонные к открытому выражению чувств. Очевидно, недавний рейд имперской легкой кавалерии по границе Дикой Степи заставил их многое поменять в отношении к жизни.

– Друзья! – герцог сознательно использовал слово «друзья» вместо традиционного обращения «гере» – это придавало речи искренность и убедительность, – Друзья! Мы собрали войско, которого никогда еще не видел мир. Объединившись, мы сотрем с лица земли не только самого кровавого деспота, но и память о нем. Мир и спокойствие вернуться в дома наших людей, с эпохой варварства будет покончено. Важно, чтобы мы не повторяли прошлых ошибок. Нельзя допустить разобщенности, – он посмотрел на притихших потупившихся баронов.