Мне слышался голос мамы. Ее смех доносился где-то внутри меня. Конечно, это плод моих несовершенных фантазий, но было приятно. Странно было лишь то, что я поддался воспоминаниям именно перед развлечением, именно этой ночью, когда ехал в дорогом такси. Ведь я тогда еще не знал, что это признаки пролетающей жизни… отголоски счастливого прошлого… когда смерть бродит поблизости и нашептывает.
Где-то впереди я услышал громкий гудок. А затем вдалеке показалась быстронесущаяся тяжелая груда металла. Эта, словно адская машина, пылала огнем. Она была огромная и виляла из стороны в сторону. Ее не могли остановить дорожные знаки, и даже фонарный столб.
Водитель, которого звали Дэниел, запаниковал. Я тоже. Первоначально шеф выглядел достаточно опытным в вождении, но в один миг он подался в смятение. Движение, как назло, было одностороннее. Я крикнул своему водителю – «Стой! Мы успеем выбежать!» – и Дэниел тут же придавил педаль тормоза. Машины, что ехали позади нас, стали врезаться друг в друга, тараня в том числе и нас. Я оглянулся и увидел, как пассажиры стоящих позади машин стали стремительно покидать их. Я поступил также, но фура была уже очень близка. Ее водителя не остановил даже впереди стоящий столп из автомобилей.
Я только успел открыть дверь и выйти из машины, как почувствовал, что меня больно прихлопнуло. Боль пропала мгновенно, так же как и появилась. Я ничего не видел. Только лишь слышал, как что-то горит… этот треск. Еще слышал крики женщины.
Я понимал, что лежу. Щекою и грудью чувствовал асфальт. Он был такой холодный той кошмарной ночью. Я ничего не понимал. Приходили мысли, что я мертв, но я никак не мог умереть: холод, что передавался мне от асфальта, ангелом держал меня в этом мире. И только лишь тогда когда я услышал сирену, мысли мои помутнели, а потом и вовсе исчезли…
А тем временем, между прочим,
Мне играла симфония Дня и Ночи
Ночь. Билли стоял посредине дороги и не мог пошевелиться. Вокруг него скитался густой туман. В ушах стоял звон, который потихоньку перетекал в гармонию с ветерком.
Со временем к бедняге стала приходить жизнь. Он ощущал, как с ног до головы по телу переливается теплая кровь. Прохладной повеяло извне. Сердце застучало, и Билли открыл наполненные песком глаза.
Он смотрел куда-то вдаль на воображаемую в пространстве точку. Взгляд уходил в тот самый туман, который уводил его мысли из-под контроля. Немного постояв, парню удалось повернуться; к нему пришло сознание. С сознанием стали приходить и внутренние чувства: начиная со страха и заканчивая любопытством.
Нашего героя поглотил волнующий вопрос: «Где он?». Билли начал оглядываться во все стороны, но просторы скрывал плотный туман; не видно ничего дальше пятидесяти метров. А туман такой белый-белый и красивый – местами сгущается и движется волнами куда-то в сторону, словно облако дыма… только белое-белое.
Хорнер устремил свой взор вверх и увидел звездное небо. Звезды горели так ярко, как не горели никогда. Там же, на глазах, пролетел метеор, который сгорел в ту же секунду.
Оторвав взгляд, Билл посмотрел на дорогу, на которой он стоял. Дорога была собрана из каменных плит как из больших, так и из маленьких. Казалось, эти плиты обрабатывались вручную. Путь уводил куда-то в туман, а начинался он совсем рядом. Билли развернулся и увидел менее уплотненные каменные плиты, которые через десять метров и вовсе закончились. Быть может, это начало пути, а может и его конец, который не стали прокладывать далее.
Следующим объектом внимания была обувь, да и в общем вся одежда. На нем была темная мантия, которая укутывала парня с головы до ног (голову скрывал широкий капюшон). Приподняв нижнюю часть одеяния, он увидел ярко белую обувь, которая как врожденная сидела на его ногах, точными контурами обтекая формы стоп и пальцев – это даже не обувь, а прочные носки, которые чувствовались как часть собственной кожи. На руках, по запястья, тоже были натянуты какие-то перчатки. Можно подумать, что они медицинские, но из другого материала: ярко белые, будто светятся, и настолько плотно облегают кожу, как и обувь, что их даже не чувствуешь.
С приходом самоконтроля, первое, что сделал наш герой, это окунул руки в глубокие карманы. Только правая кисть совершила нырок, как пальцы ухватились за маленький листок бумаги. Хорнер вытащил его и прочитал чернильную надпись на нем: «Прощай или… Добро Пожаловать». Хмыкнув, наш герой закинул листок обратно.
Читать дальше