– Да, – сочувственно произнёс «Пройдоха». – Зрелище могло быть – не из лёгких?!!
– Что, я тебе говорил? – как бы продолжал нить прерванной беседы, отпарировал император евнуху.
Визирь, лишь пожал плечами. Человек он был терпеливый, честный и высоконравственный. На первый взгляд, такая супер порядочность показалось бы не естественной, но в его случае вполне объяснимой. Самое главное качество визиря была влюбчивость и преданность. Локки прекрасно понимал, какие испытания ждут Евдокию в замужестве и, осознавал, что ей будет не хватать должного внимания со стороны мужа-императора. Визирь же должен был дополнить – то, не достающее внимание, без всякой ревности и недоверия со стороны супруга. Прекрасное видение Локки не подвело – всю свою жизнь Хрисафий будет следовать за ней, до последних дней своей жизни.
Ведь, все же хорошо, – император решил успокоить визиря, видя как тот негодует.
Этомма недовольно сжал губы, что плохо сочеталось с улыбчивым лицом казначея. Причем это недовольство настолько явно запечатлелось на внешности препозита, что не заметить эту гримасу было просто не возможно.
– Ты, изначально задумал этот план с шестерками? – спросил визирь полушепотом, но резкие нотки проскальзывали в его обычно умиротворённом голосе.
– Что, ВЫ?.. Что, ВЫ?? – Локки выразил мнимое удивление, задрав брови на лоб.
– Вы считаете, я слепой??
– Ни как нет, – но брови поползли еще выше. – И зачем мне это?
– Вы, черти народ ловкий?!! А мы потом расхлебывай, – визирь смерил нежеланного гостя негодующим взглядом.
– Что, вы, все делите? – император попытался их успокоить.
– Ничего!! Ровным счетом ни чего! Мне просто интересно – зачем, он все – это затеял??? – но, не слыша ответа Хрисафий повторил. – Зачем???
– Скучно, – по-детски признался «Пройдоха».
– Ах!! Ему, видите ли, скучно?.. А последствия?? – вопрос визиря, так и завис в воздухе.
– До чего же, ты, нудный Хиря, – Локки отвернулся от распорядителя царских щедрот.
– Локки! Ты, состоишь из одних достоинств, – похвалил его басилевс, боясь, что старый приятель может обидеться.
– Что, вы?! – возразил «Пройдоха». – Это вам, только кажется!
– Вашу шаловливость нельзя считать недостатком. Это ребячество, которое, вы, пронесли из детства… – император исходил от избытка эмоций и не мог подобрать подходящих слов.
– Лучше бы он там её и оставил… – бубня под нос, вставил визирь, явно не одобряя такое снисхождение Феодосия в адрес гостя. – А вместе с ней, остался бы там – и сам!!
– Басилевс! Вы, тоже самые восхваления можете сказать и в отношении «Хранителе опочивальни», – призвал гость, показывая на обиженного визиря.
Хрисафий Этомма и Локки Барабаш – эти двое были, пожалуй единственными в империи, которые лишены корысти и искренне преданы делу. Первый в силу того, что он один, как перст на белом свете и предан делу, которое для него превыше всего. Даже его тайная любовь к императрице – это тоже его дело, чтобы не омрачать прелестный лик императрицы. Второй – да ему просто нечего было терять и нечего бояться. Он жил, как перекати поле – мог в любую минуту упорхнуть, не опасаясь ни о чём. Страх лишает свободы, не дает возможности парить. Страх, которого у этих двоих не было, это давало им возможность творить и парить.
Хрисафия растрогало внимание Локки, но он предпочел не показывать этого, а раскланявшись, лишь с императором, сотворил обиженное лицо и скрылся за навесом плюща.
– От твоих поступков – рождается вера – во все лучшее, что есть на земле, – благодарственно сообщил басилевс, когда они остались вдвоём.
Но «Пройдоха» решил остановить его похвальную речь.
– Посмотрите на него, – Локки указал на спящего конунга. – Удивительное, доброе, человеческое лицо! Но, как проснется?? Просто не горюй!!!
– У римлян есть такое правило: «Если твой друг не умеет пить, не наливай ему, а то потеряешь друга!»
– Хорошее изречение! – согласился Локки. – Только это не про него!
Глава 2
Всем велено отдыхать
В преддверии бала публика собралась в зале разношёрстная. Все выстроились, вдоль ковровой дорожки – с двух сторон, в несколько рядов – в ожидании выхода августейших особ.
У большинства собравшихся людей вид был самодостаточный, торжественный и, несомненно, радостный. Бал в первую очередь, являлся местом, где можно показать свету свою респектабельность, для женщин же покрасоваться своими нарядами. Не которые из мужчин, не уступая слабому полу, тоже щеголяли друг, перед другом, блистая и свидетельствуя свету свой достаток и туалеты. Пышные манжеты и жабо придавали физиономиям торжественный вид. Золотые цепи и позолоченные пуговицы подчеркивали одеяние церковных лиц. Все старались себя выказать и представить, лишь богатые евреи со сверкающими орлиными взорами и смеренной печатью на лице старались не выпячиваться. Нет!.. Они не косили под попрошаек! Они просто не афишировались, а разместившись кучкой, в ожидании открытия бала теребили свои длинные волосы, а один из них в глубокой, даже чрезмерной задумчивости покусывал свой пейс.
Читать дальше