Александр Мишкин: Anamnesis mali. История беды

– Пит… – шёпот Саманты перекрыл прилетевший с ветром грохот далёкого взрыва.

– Что?

Вместо ответа девушка отодвинулась, открывая остановившемуся взгляду Петра его дом… Вернее, то место, на котором тот стоял ещё минуту назад.

Бомба, угодившая точно в особняк, не оставила от него ничего. Кроме неглубокой воронки с россыпями битого кирпича по краям…

– Пап? Мам? – тихо позвал Пётр.

Над руинами дома медленно оседала пыль. Кроме этого, никакого другого движения не было. Звуков – тоже.

– Па! Ма! Да где же вы, выходите! – Пётр поспешно выбрался из канавы и побежал к дымящейся воронке, – Выходите скорее, ехать пора! Где вы там?

Юноша перебрался через насыпь из битого кирпича, споткнулся, не удержался на ногах и скатился на дно ямы. Не обращая внимания на ушибы, поднялся и принялся лихорадочно разгребать землю, смешанную с острыми кирпичными осколками.

– Ну скорее же, время уходит! Ма, па, выходите… Чёрт, да где же вы?!

Пётр остервенело рыл руками землю. Срывал ногти, в кровь ссаживал кожу на пальцах, перебегал от одного места к другому – и вновь копал, копал, копал…

– Пит, милый… Пит, погоди! – в воронку скатилась Саманта. Она присела рядом с Петром и робко коснулась его плеча, – Петенька, остановись, пожалуйста! Ты им уже не поможешь… Мне жаль…

– Да брось, Сэми! О чём ты? Тут они где-то, сейчас выйдут. Просто спрятались от налёта, как мы с тобой. Помоги лучше! – он криво улыбнулся и вновь принялся рыть землю.

Саманта уселась на откос воронки, обхватила голову руками и тихо заплакала. Ей было страшно, очень страшно. Казалось, мир вокруг рушится… да он и в самом деле рушился, если верить покойному Велимиру. А не верить ему девушка не могла. Особенно – после всего, что произошло. Родители Питера… она так привыкла к ним за последний месяц. Ей нравились обстоятельная хозяйственность и рассудительность матери, эмоциональность и необидная ироничность отца, их отношение к сыну и к ней, Саманте… И вот, в какие-то секунды их не стало! Это никак не желало укладываться в голове… И уж совсем невероятной, нереальной казалась причина их гибели: бомба, сброшенная каким-то шальным самолётом из давно минувшей войны. Бред какой-то! Этого просто не могло быть!

Девушка подняла лицо и сквозь слёзы посмотрела вокруг: увы, ничего не изменилось. Вот она – свежая воронка с копошащимся на дне Питером, вот они – россыпи из битого кирпича наверху, по краям ямы, а там, вдалеке – тянется в небо столб чёрного дыма, отмечая место падения того самого самолёта… Всё – невозможно, нереально, но – случилось! Каким-то фантастическим образом – случилось…

Пётр вдруг перестал копать. Он замер на месте в нелепой позе – на четвереньках. Постоял так минуту-другую, потом тяжело поднялся, сделал несколько шагов, пошатываясь, – и рухнул навзничь на откос рядом с Самантой.

– Пит, их больше нет, – почти неслышно прошептала девушка и накрыла его руку своей.

Пётр услышал:

– Знаю, Сэми.., – его глаза, не мигая, смотрели в ослепительно-синее небо и слезились, – Их нет.

Повисла тишина. Лишь где-то вдалеке всхлипнула сирена – и тут же умолкла, будто спохватившись.

– Это не сон, лисёнок. Всё это – на самом деле, понимаешь? Всё это не может быть правдой, но – правда. Старик был прав: всё разваливается… всё… И знаешь, что самое страшное в этом аду? – голос Петра был тихим и удивительно спокойным.

– Что?

– То, что это – лишь начало. И ещё – то, что даже если нам с тобой удастся найти и вернуть утраченную часть ЭТОГО, мир всё равно уже не станет прежним. И мы с тобой – тоже не станем.

Саманта молча кивнула. Странным образом Пётр уловил её собственные мысли: девушка чувствовала, как изменилась она сама всего-то за несколько последних часов. И понимала, что изменения эти – необратимы.

– Пошли, Сэми. У нас с тобой очень много дел и очень мало времени, – Пётр рывком поднялся на ноги и помог встать подруге, – И не реви. Некогда.

Девушка всхлипнула, грязными ладошками размазала слёзы по щекам и, вслед за Петром, полезла вверх по крутому осыпающемуся склону.

«Паджеро» осторожно пробирался по узким старинным улицам в толпе беспорядочно снующих машин и людей. Город уже отошёл от первоначального шока и зажил новой, непривычной для него жизнью: жизнью после большой беды. В невообразимой толчее тут и там поблёскивали маячки машин «Скорой помощи», полиции и пожарных, на многих руинах копошились спасатели, разгребая завалы. Кое-где уже работали экскаваторы и бульдозеры. Город спешно зализывал раны, не ведая того, что случившееся – лишь начало.