Олег Синюков: Детские забавы

– Тише ты, – прошипел Ярик, оглядываясь на полицейских. – Помните взгляд этого полковника Корбо? Брр… До сих пор мурашки по коже бегают. Какой он был злой. Если с нами он так поступил, заперев здесь, то, что уж говорить о Максе, ведь он-то взрослый уже. Кто знает, что с ним могли сделать.

– Ой, мне так страшно, – пропищала Настя.

– Не бойся, Настенька, мы выберемся отсюда, – Ярик обнял её за плечо.

– Мне не за себя страшно, а за Максика.

– А мне за Мишеньку, – сказала Маша.

Второй рукой Ярик обнял Машу и также нежно, как и Настю, прижал к себе. Внезапно он начал ощущать огромную ответственность за девочек, и это не потому, что он был старше их на год, а потому, что он был мальчиком, а каждый мальчик обязан был по природе своей защищать девочек.

– Не бойтесь, девчонки. Я вас защищу.

Далеко-далеко за городом, в глубине хвойного леса было одно интересное место. Тайное место. В этих краях редко показывался человек, практически никогда. А бывало, когда случайно забредёт лесничий, то и тот не может догадаться, что перед ним не просто перекошенные набекрень ели, а вход в то самое место. Да, спрятано оно было знатно. Дело даже не в том, что местность дикая и не примечательная, а в том, что мощные колдовские чары лежали на этом месте.

Вечерело. Солнце плавно клонилось за горизонт, вверяя зимнюю безмятежность и спокойствие плавно загорающимся огонькам далёких звёзд. Птицы давно отпели и приготовились ко сну. Ветер утих, перестав тормошить зелённые иголки. Тишина.

И вдруг, как из ниоткуда, в глубине леса появились густые клубы дыма. А когда они рассеялись, то по чаще шла, утопая ногами в глубоких сугробах, высокая женщина в чёрном плаще, а на руках у неё безмолвно лежала девятилетняя девочка.

Оксинья приблизилась к перекошенным елям, склонила голову и забормотала.

Ветви деревьев зашевелились, сбрасывая вниз снежные хлопья. Подул лёгкий ветерок. Он подхватил хлопья и закружил их между стволов. Оксинья уверенно зашагала к этой веренице, поравнялась с ней и прошла насквозь. Сразу же за её спиной ветер стих, нежно уложив хлопья на землю.

Теперь перед колдуньей покоилась непроходимая еловая роща. Из-за тесно переплетённых веток ни то, что пройти невозможно было, но даже увидеть, что скрывается через пару метров впереди. Однако Оксинью это не останавливало. Она, как ни в чём не бывало, продолжала путь. И, о чудо, ветки прямо перед ней расходились в стороны, и смыкались обратно сразу же за её спиной. Ноги теперь не утопали в сугробах. Снег будто стал твёрдым, прочно выдерживая каждый шаг.

Впереди показалась поляна, а на ней – ветхая избушка без окон, без дверей, основанием своим глубоко уходящая в землю.

Колдунья приблизилась к избушке.

– Откройся, – властно молвила она.

В тот же миг на монотонной деревянной стене засверкали щели. Через пару секунд это были уже не щели, а чётко очерченный прямоугольный контур. Ещё через пару – перед Оксиньей была дверь. Она со скрежетом отворилась наружу, и оттуда выпали деревяшки разной длины. Удерживаемые невидимой силой они повисли в воздухе, образуя лестницу. Оксинья поднялась внутрь избушки. Деревяшки запрыгнули следом. Дверь со скрежетом затворилась, а контуры её стёрлись со стены.

Внутри избушка казалась больше, чем снаружи. Вдоль стен громоздились шкафы, забитые старинными книгами, в углу стояла большая кирпичная печь, на стене грациозно покоилось огромное овальное зеркало величиной с человеческий рост, отовсюду выглядывали медные котелки, деревянная посуда и соломенные баночки, заполненные сушеными травами. Удивительно, но, несмотря на отсутствие окон, в избушке было светло, как днём. Откуда брался свет – загадка.

Возле одной из стен находился небольшой круглый столик. Поодаль от него была кушетка. Оксинья уложила на неё девочку, подошла к печи, провела по воздуху рукой, и в глубине кирпичных стенок зарделся маленький огонёк. Пока колдунья наполняла водой котелок и ставила его на печь, огонь разросся до приличных размеров. Оксинья бросила в воду несколько ложек сушённого зверобоя, пару листиков подорожника (тщательно размяв их перед этим), немного богородициной травы и два бутона астрагала. Она мешала варево деревянной ложкой и всё время что-то шептала, периодически перекрещивая котелок троеперстием.