– А что такого в этом лесу? Почему все обходят его стороной? – неожиданно вступил в разговор юнец в военной форме.
– А тебе чего, служивый, не терпится на тот свет? – спросил человек в капюшоне.
– Я еду в полк его величества, который стоит за этим лесом. Мне сказали ехать в объезд. Но это почти два месяца пути. Вот я и думаю срезать расстояние. Если ехать днём и не приближаться к ущелью, что ещё страшного в этом лесу? – выдал юнец.
– Присоединяюсь к вопросу, – подняв вверх два сложенных вместе пальца правой руки, обращая тем самым на себя внимание, произнёс мужчина лет тридцати, сидящий за одним столом с молодым солдатом. Одежда и манеры явно выдавали в нём аристократа. Но вёл он себя скромно, не привлекая внимания и не требуя себе каких-то привилегий. Обычно, если в этом захолустье останавливался хоть самый малый чин, то уже требовал себе обед в комнату и обходительного отношения. А этот светловолосый, статного сложения дворянин с офицерской выправкой сидел в общей харчевне. Уже садясь за стол, он оценил взглядом всех присутствующих и теперь внимательно слушал, стараясь не пропустить ни слова. Трактирщик посматривал на него с опаской. Да и постояльцы, сплошь простолюдины, хоть и не показывали вида, но не очень уютно чувствовали себя в его присутствие. Заехав в трактир накануне вечером, он представился хозяину, как Дург Стрэйг. Больше о нём ничего не было известно.
– Ха, ехать днём. А ночью ты что, будешь на небе сидеть, дожидаться рассвета? – с уничижительной интонацией произнёс человек в капюшоне. Но в разговор вступил трактирщик.
– Я шестой владелец этого заведения. Каждый раз, когда путники, выходя отсюда в дорогу через лес, позднее нигде не объявлялись, сюда являлась королевская жандармерия. Весь трактир переворачивали вверх дном, а хозяев уводили. Трактирщик с семьёй всегда последними видели исчезнувших людей. И, хотя никогда не находили никаких доказательств, всегда всё заканчивалось казнью. Обвинение всегда одно – убийство с целью ограбления. Никто из местных не хотел покупать трактир, и он долгое время пустовал. Раньше я с семьёй жил в Каргинии. Там я был главным палачом. Хотите верьте, хотите нет, но моя совесть всегда была спокойна. Даже когда я рубил головы, руки, ноги, потрошил брюха преступникам. Но, однажды, судьи привели в пыточную маленькую девочку, обвиняя её в колдовстве. Когда я раздробил ей все суставы, вместо признания она сказала мне, что сначала ей было больно, очень больно. Больно так, что невозможно даже себе представить, пока не испытаешь такую боль. А потом она вспомнила свою бабку, которая лечила людей всякими магическими заклинаниями. Она очень хотела передать внучке своё умение ворожить. Но дитё, напуганное охотой на ведьм по всей стране, своими глазами видевшее костры с горящими женщинами, наотрез отказывалось. Бабка доказывала, что необязательно творить тёмные дела, можно и помогать людям. Но девочка и слышать не хотела. Умирая, бабка сказала ей, что не может уйти, не передав свой дар. Всю ночь перед своей смертью старуха читала заклинания, наделив девочку, помимо её воли, чудовищной силой. Воспользоваться ею она сможет в любое время, когда захочет. Но, если принять служение этой силе в момент своей физической смерти, – это сделает её обладателя бессмертным и вхожим в оба мира. Девочка никогда не вспоминала об этом. Но в тот миг она сказала мне, что этот несправедливый мир, в котором даже дети являются врагами, будет плакать чёрными слезами.
– А что она пообещала тебе, старик? – спросил рыжий.
– Мне она сказала, что я всего лишь безвольный раб, беспрекословно удовлетворяющий садистские прихоти своих хозяев. Я буду жить рядом с ней. А пока она заберёт мою дочь.
– Что стало с этой девочкой? – спросил дворянин.
– Её сожгли в горне, где я раскалял пыточные щипцы.
– Люди видели, как она вылетела из трубы? – заинтересованно спросила крестьянка.
– Я этого не знаю. Я отказался казнить её. Меня выгнали за это. В тот же день я забрал жену и дочь, и мы уехали из города. Через два месяца скитаний жена моя умерла от чахотки. И теперь мы вдвоём с дочерью переезжали из города в город. Я не хотел нигде оседать, чтобы не быть чьим-то соседом. Но накопленные за годы работы деньги стали заканчиваться. Я услышал про старый трактир, продающийся за бесценок. Мне было наплевать, по какой причине его так дёшево продают. Главным было то, что он стоял в удалении от людского жилья.
Трактирщик стал раскладывать кашу в деревянные тарелки, а мальчишка разносить на столы постояльцам. Но голод уступил место любопытству. Все до этого с открытыми ртами слушали рассказ старика и потребовали продолжения.
Читать дальше