Андрей Ермолин: Крупицы магии. Каждый сам за себя. Фэнтези

***

Дакша сидел на пеньке, очищая меч от засохшей крови. Ни кто не мог заметить, как сказался на нем бой. Около голубых глаз сидели морщины, волосы стали жиже и среди прядей часто попадались седые волоски. Кожа обрюзгла на лице, а вдоль правой щеки проходил рваный шрам, спускающийся на шею и уходящий под вымокшую от пота и теперь парящую в прохладном лесу рубаху. Если бы Олег или кто-то другой из компании посмотрели на Дакшу, то скорей всего бы не узнали его, спутав со стариком.

Руку он перевязал оторванным от рубахи рукавом, но это едва сдерживало текущую кровь, а от пульсирующей боли не спасало и вовсе. Но старик терпел боль, лишь иногда морщась от резкой приступа.

– Опустел? – раздался голос со стороны дерева.

Дакша убрал меч в ножны, переведя взгляд на основание высоко сосны. Прислоненный к стволу, связанный по рукам ремнем мужичок выглядел очень слабым. Его левый бок был запятнан кровью и тонкая полоска шрама осталась на нем теперь навсегда. У ствола дерева сидел голый следопыт.

– Даже стрелу вытащил? – закашлялся он.

Дакша повертел меж пальцев левой руки болт. Долго молчал, смотря на выворотня.

– Чего ждешь? – спросил тот хрипло. – Я уж и не ожидал очнуться… Силен ты – признаю. Да вот только и я тебя не слабо потрепал. Выглядишь точно дед старый. Еще чуть-чуть и я бы тебя задрал…

– Но не задрал, – закончил Дакша.

– Убьешь?

– А стоит?

– Мне жить незачем, – фыркнул следопыт. – Если не убьешь, так осушишь… А восстановиться мне не где. Эх… Я ведь правду вам про Вячко-то говорил. Мразь он и лишь местью я жил. А теперь? Теперь ты высушишь меня и я не смогу сдерживать волка. Полнолуние и я как бешеное животное буду носиться по лесам, а может и по деревне… порву невинного…

– Мне плевать, – отрезал Дакша, кряхтя поднимаясь с пенька. – У каждого в этом мире происходит что-то страшное. Что не встречный, так жалуется на жену, на князя, на соседа… даже на кота, что сметану вылакал. Не думал я, что оборотень когда-нибудь мне душу изольет, но, видимо, и такое случается.

– Ты ведь позволил мне на того усатого напасть? – усмехнулся в оскале следопыт. – Да и рыжего не я убил, а ты. Ты знал, что я его порву. А все из-за меня… Не привык делиться?

– Замолчи, – рыкнул Дакша, вставая напротив связанного мужика.

Пристально смотря на следопыта, чародей вытянул пальцы вперед и через мгновение из груди оборотня потянулись тонкие серебряные струйки. Дрожа и вертясь, точно змеи, серебряные нити нашли пальцы Дакши. К каждому пальцу по одной нити. Следопыт слабел. Слабел прямо на глазах. Совсем не давно стариком выглядел Дакша, но вот морщины постепенно разгладились, кожа подтянулась, волосы вновь стали густыми, а шрам испарился. Оборотень что-то вяло бормотал, опустив бородатую голову на грудь. Струйки из его груди ослабли вместе с ним, начав рваться и в этот же момент Дакша резко сжал пальцы, словно удерживал полученную силу. Стянув с руки повязку, он посмотрел на зияющую рану и проведя пару раз левой рукой над правой, смотрел уже на целехонькую руку. Вытянув из ножен меч, он шагнул к оборотню, и приподняв его голову острием, сказал:

– Ежели не можешь подойти к Вячко, так подумай, как следует: нужно ли к нему подходить?

Он бросил к ногам оборотня окровавленную стрелу.

– До следующего полнолуния у тебя куча времени. Бывай.

***

Власка едва дышал, постоянно вздрагивая и выплевывая кровь на рыжую бороду. Громобой, несущий его на руках, спешил, как мог. Он сумел сшить наговором артерию, порванную оборотнем, но сломанные ребра срастить не мог – не хватало сил. Рядом, шипя и матерясь, вышагивал Олег, сжимая обрубки пальцев в руке. От потери крови он сильно побледнел, но, видимо, злость позволяла ему держаться на ногах. Гришка плелся позади, держа самострел на взводе. Он постоянно останавливался, прислушиваясь не идет ли по их следу вывертыш, но лишь вороны недовольно каркали просыпаясь от хруста веток под ногами незваных гостей.

Луна освещала им путь и вскоре четверо путников вышли к реке у ветхого моста. Гришка помог Громобою перенести через реку раненного и донести его до их лагеря.

– Тащи мешки, – прорычал Олег, рухнув на траву около кострища. – Ух, сука! Трех пальцев меня лишил, выродок! Ух… Как там Власка? Живой?

Громобой аккуратно срезал с раненого одежду, повернул его голову набок, чтобы кровь изо рта вытекала и уселся рядом, осматривая рану.

– Сердце он ему не повредил. Еще бы чуть и откинулся бы Власка. Но, коли не помочь, то дух испустит… Ничего, у меня в мешке есть пара амулетов. И его вылечу и твои пальцы верну. Единственное, что понять не могу, так какого хрена Дакша сделал?