Василий Лягоскин: Свет далекой звезды. Книга первая

Воины – оба темноволосые, скуластые – были крепко сложены. Давний шрам, перечеркнувший левую щеку более крупного и более старшего по возрасту воина – одетого побогаче и владевшего кривой саблей, украшенной самоцветами – указывал на его участие по крайней мере в одной битве. А скорее всего не в одной – потому что он, очнувшись, единственным движением тела понял, что освободиться без посторонней помощи не получится. Потому он и замер опять, глядя на охотника спокойными, совсем не подходящими для бедственного положения глазами.

Второй – помоложе – дергался, стараясь избавиться от пут, подольше. Даже попытался зацепиться кляпом за острый скол елового корня.

– Куда ты торопишься, – недобро усмехнулся Свет, рывком сажая его на лапник, – хочешь поговорить?

Он сунул к глазам парня (на воина тот пока не тянул) свой нож – длинный, больше похожий на воинский кинжал. Маленький – так назвал его охотник – откинулся всем телом назад, мгновенно лишившись надменного выражения лица и замер, натолкнувшись затылком на вовремя подвернувшийся ствол другой ели.

– Кто вы? – спросил Свет второго, Большого со шрамом; тот не шелохнулся, так же безразлично глядя в пространство, и охотник понял, – чужеземец не знает этого языка.

Впрочем, Свет подозревал, что его родной язык вообще мало кому знаком в этом мире; зато сам он знал еще один – дуганский – которому его обучил учитель, мастер Ли.

– Кто вы? – повторил он уже по-дугански, который, если верить учителю, был распространен повсеместно, потому что его предпочитали торговцы.

Не верить мастеру Ли не было оснований, и молодой охотник сейчас лишний раз убедился в этом. Большой по-прежнему не шевелился, однако уголки его глаз предательски дрогнули.

– Сейчас я вытащу, – сказал Свет, взявшись за кляп, – крикнешь – умрете оба. Ты понял меня?

Большой помедлил и кивнул, глядя так же мимо охотника.

Свет рывком освободил ему рот и посадил рядом с Маленьким. Незаметно подкравшийся Волк сел напротив, показав громадные клыки.

– Кто вы, – опять повторил охотник, – и что вы здесь делаете?

– Позор! – воскликнул вдруг тот, и затянул, словно погребальную песнь, – позор воину, связанному рукой ребенка.

Ребенок, ростом и статью ничем не уступавший причитавшему, усмехнулся:

– Может, он ответит? – и взялся за кляп Маленького.

Большой вдруг выгнулся к товарищу всем телом и, обратив к нему взгляд своих темных глаз, быстро бросил прямо в лицо Маленького несколько гортанных слов. Этой фразы Свет не понял; так же, как не понял – почему Большой внезапно обмяк, откинулся на спину, и уставился теперь широко распахнутыми глазами в небо. Второй, с испугом и видимым внутренним борением глянув в глаза охотника, не стал ждать, когда кляп освободится для последних в жизни слов. Он гордо выпрямился сидя и, усмехнувшись прямо в лицо врагу, тоже обмяк. Маленький скользнул по стволу и растянулся рядом с товарищем; тоже с открытыми глазами.

– Мертвы! – понял потрясенный охотник, переводя взгляд с одного тела на другое.

Это был его дар – вернее один из многих талантов, выявленных, точнее дремавших раньше и пробужденных учителем. Свет безошибочно определял смерть, как бы человек не притворялся. Более того, непонятным другим (да и себе тоже) зрением он видел сам момент смерти – тот порог, переступив который, вернуться назад было невозможно. И этот порог – страшный и неотвратимый – понял вдруг Свет, кто-то уже переступил и в родной деревне.

На несколько мгновений охотник остановился взглядом на Волке, от чего тот даже попятился, поджав хвост; затем пожал широкими плечами, встряхнулся всем телом, и снова растворился в чаще. Пес на этот раз прыгнул вслед ему не так стремительно…

У крайнего дома деревни – немного отступив от леса – стояло огромное дерево, которое родичи называли Ясеневым дубом. Маленький же род Света, весь состоявший из жителей этой деревушки, называл себя родом Ясеня.

Охотник ненадолго остановился на опушке и внимательно осмотрелся. Деревня словно вымерла; ни одно движение, ни один звук не нарушал тишину ясного солнечного дня. И это еще больше раздувало тревожный огонек в душе охотника. Свет закрыл на мгновение глаза, сделал глубокий вдох и начал движение. Поначалу оно было плавным и медленным; так течет на равнине река – не заметишь течения, пока не бросишь в воду щепку. Так же плавно бег ускорился. Он был отработан с учителем бесчисленными упорными тренировками, преследовавшими одну цель – научиться оставаться незамеченным даже на открытом пространстве – если только, конечно, посторонний глаз не успевал зацепиться за самый первый шаг. И тренировки эти не прекратились, даже когда сам учитель стал попадать впросак от внезапного появления рядом талантливого ученика.