Игорь Соловьев: Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 2

Заказали первым делом грог – естественно, с экстрактом гром-травы, восстанавливающей силы, и огнецвета – как нетрудно догадаться, быстро согревающего изнутри и подавляющего любую простуду.

Впрочем, разговор оборвался довольно быстро. – Ну что, ребята, теперь мы, как-никак, звезды, – Давид поднял над головой бокал. – Нашлась звезда, – довольно сердито ответила ему Элли. – А что, не звезда? Мы, между прочим, настоящие герои! Без нас бы Тревиньон до сих пор сидел наверху, и мы… – Ты совсем глупый? Мы там сыграли в лучшем случае десятую роль, а ты… – Да что ты какая зануда? – прервал ее Давид, – вечно ко мне цепляешься последнее время! То тебе не так, это не так, что, завидуешь мне? Или ревнуешь, может быть? Что мне, нельзя даже пообщаться с кем-то кроме тебя?

– Тебе вообще что угодно можно, – угрожающе тихо ответила Элли, – хотя я вот ничего не пишу и не отвечаю парням, которые мне, кстати, тоже пытаются навязать знакомство, и не делай вид, что эти твои… – Слушай, хватит каждый мой шаг контролировать! – Давид, кажется, реально разозлился, – мы популярны, и имеем право общаться с людьми. Это ты себе придумываешь не пойми что. – Я прекрасно видела, в каком тоне… – Слушай, хватит, а! Как хочу, так и буду… – Вперед! Иди, упивайся славой, если ты такой хвастливый, самодовольный… – Ребята, хватит! – Анджела вскочила между ними, – Давид, Элли!

– А что?! – вскрикнули они оба разом. – Вот и то! Перестаньте! Давид, Элли волнуется, чтобы тобой не воспользовались… – Нет, меня просто бесит, что ты день и ночь поешь себе дифирамбы и вещаешь о том, какой ты великий воин. Если ты забыл, всю миссию по сути выполнил Альберт… – Ах, Альберт! – взорвался Давид, – ах, вот оно что! То-то ты такая грустная, что его тут нет! И еще она меня обвиняет, что я не в ту сторону посмотрел… – Да как ты смеешь! Заткнись немедленно! – Элли перешла на крик, что было уже пугающе. Анджела удержала ее, не дав броситься на Давида, и Элли быстро собрала вещи и ушла. Анджела и Альбина ушли с ней – не бросать же подругу одну.

Давид со злостью плюхнулся на диван, все расступились, и никто не рисковал заговорить с ним первым.

Впрочем, долго он и не молчал. – Ну и пусть женщины сердятся, раз они так это любят. Мы же будем творить все, что хотим! Сейчас вот на танцпол, и всем скажем, кто мы…

Алекс придвинулся поближе: – Слушай, друг, мне впадлу. Ноги не ходят, я свалюсь, если буду тут трястись. Лучше нормально бухнем и сыграем пару матчей, не вставая с дивана. – А как же показать ей, что она не смеет тут мной помыкать? Я ей… – Она и так поняла, что ты не будешь прогибаться. Ты уже доказал, что ты не тряпка, а теперь мы можем с чистой совестью расслабиться, да, парни? – Ага, – синхронно отозвались Лорэйн и Кэрол, картинно наклонив головы. – Девочки, вас я тоже имел в виду…

Софи засмеялась в кулак, и я прижал ее поближе, шепнув: «Нет, у нас такого раньше не было». Она успокаивающе кивнула. Собственно, как мы собирались играть, так и играли, но настроение, что называется, было подорвано, и спустя час мы разошлись кто куда. Лично я с Софи телепортировался на Елисейские поля, чтобы побродить по городу – все-таки, такой красоты нигде больше не встретишь. Я, как все еще бывало, молчал, не зная, о чем именно сейчас было бы лучше поговорить. Софи начала сама: – Знаешь, Антуан, мне кажется, вам нужна какая-то помощь – после всего пережитого.

– Ты про плен и пытки? Знаешь, никогда так не пьянит воздух свободы и самые обычные вещи – песок, трава, воздух, солнце – чем когда ощущаешь, что мог этого лишиться.

– Я…я понимаю. Но все-таки это не могло пройти бесследно. Ты сам говорил, Давид с Элли не ссорились так раньше, твои сны… – Нет-нет, сны у меня были и раньше. Что до Давида, знаешь, мне кажется, что он просто зазвездился. Ну то есть, он всегда о себе был не худшего мнения, а тут такое всеобщее внимание – ну вот и возомнил немного лишнего, вскружило голову.

– Но ведь и это проблема, возможно, компенсация… – А согласится ли он видеть это проблемой? Да и потом, он всегда был немного… индюком. – И теперь, естественно, считает себя вправе пожинать лавры, чтобы то, что вы прошли, оказалось «не просто так». – Ну да, пожалуй, но ведь только он… – Что до тебя, мой медвежонок, то ты все-таки стал задумчивее и иногда – печальнее, – Софи нежно поцеловала меня, и я немедленно заключил ее в объятия.

– Твоя проблема в том, – продолжила она серьезным тоном, словно мы только что не целовались, а она была моим психотерапевтом, – что ты привык подавлять свою боль так глубоко, что всем кажется, будто ты лишен чувств. Прости, если это тебя ранит, но мне кажется, что и с Элли… – Да, я сам это давно понял. Она, наверное, винит меня за то, что не видит, чтобы я переживал о родителях, думал о них. Я знаю. Но я и впрямь нечасто думаю, а если думаю, то никак не выражаю. Просто оно такое… темное, бездонное… Я чувствую, что в этом самом подсознании легче легкого утонуть. – И оно возвращается к тебе кошмарами. Поверь, ты просто не видел себя, когда тебе это снится… Мне так жалко, что самой плакать хочется. – Думаешь, все эти кошмары – просто загнанная боль от обид, одиночества, сиротства? – Конечно, а что же еще? Это вполне логично, объяснимо… – Грандмейстер… Он считает, что у меня какая-то необычная форма предвидения. Тем более что самые плохие сны у меня порой сбываются. И мне самому иногда думается, что эти кошмары имеют магическую природу. Они какие-то… другие, понимаешь? Не как обычные сны. Чем-то неуловимо отличаются, как будто все реальное, и меня реально могут убить, и перенесли в какое-то неизвестное…