Вера Чиркова: Искусник. Потери и находки

© Чиркова В. А., 2017

© Художественное оформление, «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2017

В мягком, золотистом свете свечей, робко подрагивающих рыжеватыми язычками в единственном бра, висевшем в изголовье широкой кровати, спина Хангильды казалась смуглой и чуть угловатой, но он точно знал, насколько обманчиво это зрелище.

Не было в Индруге другой женщины с такой же гладкой и белой кожей, упругой и мягкой одновременно, чуткой и отзывчивой на прикосновения и ласки. Она выглядела загорелой лишь в неверном сиянии свечей, а днем, при солнечном свете, была молочно-белой и матовой, словно авингамский жемчуг. Впрочем, нахальным солнечным лучам уже давно не удавалось даже мельком коснуться кожи Хангильды. Все окна в ее особняке были предусмотрительно занавешены непрозрачными, никогда не раздвигавшимися занавесями, а в гости и на приемы отлично знавшая цену своему телу прелестница ездила, скрытая плотной вуалью и занавесками кареты.

– Ты хотела мне что-то сказать? – негромко и небрежно осведомился Инквар, продолжая неспешно поглаживать еще влажные от страсти спину и плечи ничком лежавшей рядом с ним возлюбленной.

Это звание давно уже не соответствовало действительным чувствам Инквара, но вслух он предпочитал называть ее именно так. И просто по привычке, и отдавая дань довольно бурному поначалу роману.

– А ты не рассердишься? – поднимая голову, кротко пролепетала она, изображая юную и робкую девушку, и Инквар невольно улыбнулся.

Слишком хорошо успел он изучить Хангильду за это время, чтобы не знать, как мало подходит ей такая маска. Но ответил так же кротко и нежно:

– Разумеется, нет, милая. Ты же знаешь, на тебя я не могу сердиться. Так в чем дело? Тебе нужны новые серьги или платье?

Само собой, он сразу, еще по первым словам сожительницы, понял – в этот раз она потребует вовсе не очередное украшение и не какую-нибудь особую услугу. Но и виду не подал, желая, чтобы первый шаг к разрыву Хана сделала по собственной воле.

– Спасибо… ты так добр… – томно выдохнула она и соскользнула с постели. – Но в этот раз у меня немного иная просьба.

Ни капли не стесняясь и даже не подумав накинуть на свое роскошное тело хотя бы прозрачный пеньюар, словно забыв про маску стыдливой девочки, которую выбрала на сегодняшний вечер, Хангильда прошла к столу, кокетливо покачивая бедрами.

Изящно присела на край столешницы и принялась неторопливо снимать с себя последние из оставшихся украшений, небрежно раскладывая их по скатерти, и близко не подозревая, какие мысли стремительно проносятся в голове мужчины, с самодовольной усмешкой наблюдающего за ее движениями.

А Инквар все внимательнее следил сквозь полуопущенные ресницы за очередной ложившейся на стол безделушкой, одну за другой вычеркивая для себя утерянную возможность справиться с бывшей возлюбленной бесшумно и безболезненно. Для нее.

Да, теперь он уже был совершенно уверен в своем праве называть Хангильду бывшей и ничуть не жалел об уходящем в прошлое периоде его жизни. Досадно было другое: она все-таки предала его, и сейчас каждое движение белой руки было доказательством этого предательства.

– Но скажу я его утром, а сейчас иду купаться, – объявила Хангильда, сняв последнее колечко. – А ты пока поспи. Тебе рано вставать.

– Налей вина, – согласно кивнув, расслабленно потянулся Инквар. – Во рту пересохло… ты такая горячая…

Привычно подчиняясь этой просьбе, Хангильда послушно потянулась к кувшину и не заметила мелькнувшей во взгляде возлюбленного жесткой усмешки.

Чтобы женщина в нужный момент выполнила твое распоряжение совершенно бездумно и доверчиво, нужно не один год приучать ее к обыденности этого поступка.

Короткого мгновения, пока прелестница наливала вино, внимательно следя за струей из кувшина, искуснику хватило, чтобы достать из тайничка крошечное зернышко зелья и прилепить его к подушечке пальца. И теперь он с почти искренним восхищением следил за изящной походкой Хангильды, бережно несущей полный бокал.

– Жаль… – выдохнул Инквар и на миг смолк, ощупывая притворно жарким взглядом наизусть знакомое тело, – что мне рано вставать.

Он взял у нее сосуд и отпил почти половину, затем протянул бокал Хангильде, незаметно стряхнув в него свой последний дар:

– Теперь ты.

Женщина знакомо усмехнулась – эта традиция стала у них почти ритуалом – и сделала пару маленьких глотков.