Игорь Фарбаржевич: Зверь и Скрипка

По мерзлой декабрьской дороге, ведущей в город Мэргород, двигались два путника. Идти было трудно. Дул встречный ветер, метель колола лица и руки, пробирала до костей. Но молодые люди – и одеты были не по-зимнему, и не ели со вчерашнего утра. Так что мысль о возможном ужине и тёплой постели неутомимо гнала их вперёд. Звали их Антон и Снегирь.

– Долго ещё?!.. – повернулся к товарищу Антон, с трудом пытаясь перекричать ветер.

– Скоро!.. – махнул рукой Снегирь. – Полчаса, не больше!.. Видишь во-он ту сосну?!.. – На пригорке недалеко от дороги стояла разбитая молнией кривая сосна. – Это верный знак, что город близко!..

– Руки закоченели!.. – посетовал Антон.

– Потерпи!.. – успокоил его Снегирь. – Когда я в прошлом году пролетал над городской площадью!..

Тут его странные слова заглушил новый порыв ветра, юноша посильнее затянул шарф и замолчал…

Над городом стоял Поздний Вечер. Казалось, он небрежно облокотился на крыши домов, попыхивая печными трубами и пуская дым под облака.

Метель утихла, разбросав лиловый искрящийся снег на дома, деревья и тротуары.

Мчались богатые экипажи, дребезжали пролётки. Прохожие, кутаясь в пальто и шубы, спешили к домашнему очагу, и никому не было дела до двоих путников, оказавшихся волею судьбы в их городе.

На башне Ратуши, в центре циферблата, поблескивала дата уходящего дня: 28 декабря.

А в центре площади стояла нарядная высоченная ёлка с диковинными игрушками и цветными фонарями.

Неподалёку от Ратуши высилось старинное здание, на котором огненными буквами было написано:

Вход охраняли два мраморных льва, с выпученными от бессонницы глазами.

Снегирь постучал в дверь медным кольцом.

За стеклом отодвинулась тяжёлая портьера, и за ней появился заспанный Гостинщик с услужливой улыбкой. Однако, разглядев гостей, он погрозил им кулаком и скрылся.

– Эй! – сильней задёргал кольцо Антон. – Мы хотим переночевать!

– И поужинать! – добавил Снегирь.

Прямо над входом с треском растворилось окно, и наружу высунулась всклокоченная голова Гостинщика:

– Подите прочь! Или я позову стражу! Моя гостиница не для бродяг!

– Мы не бродяги, сударь! – с достоинством ответил Снегирь. – Мы – музыканты! Разве не видно?

Но прежде, чем он успел закончить фразу, окно громко захлопнулось.

– О, гостеприимство! – прорычал в бессилии Антон и пнул ногой дверь.

Подмётка сапога сразу же отлетела в сугроб. Пришлось её разыскивать в снегу. Снегирь расхохотался, да так громко, что мраморные львы, казалось, недовольно скосили на него безжизненные глаза.

– Ничего смешного! – угрюмо сказал Антон, возившийся с подмёткой, привязывая её обрывком верёвки к сапогу. – Что будем делать?

– Выступать! – внезапно предложил Снегирь. – Прямо здесь! Ты погляди, какая сцена! Какие кулисы! – показал он на крыльцо со львами.

– Что?! – взвился Антон. – Прямо здесь?! Играть перед невежей?!

– И – немедленно! – твёрдо повторил товарищ.

– Ну, уж нет! – обиженно ответил скрипач. – Да и как играть? Пальцы заледенели…

– Доставай скрипку, – всерьёз промолвил Снегирь.

Антон тяжело вздохнул и принялся сгибать и разгибать одеревенелые от холода пальцы, согревая их своим дыханьем. Затем расстегнул плащ и потянулся к скрипичному футляру, висевшему на плече под плащом.

– Не мешкай, – поторопил его товарищ, пританцовывая на морозе. – Чего копошишься?

– Её… нет!.. – сдавленным голосом вскрикнул Антон, раскрыв старый футляр. В его глазах сверкнули слёзы. В футляре лежало сырое берёзовое полено.

– Вот беда-то!.. – огорчился Снегирь. – Я догадываюсь, чья эта работа! Хозяин дорожного трактира! Он забрал её, вместо платы за приют, когда мы прикорнули на часок.

– Да весь его трактир не стоил и одного скрипичного колка! – воскликнул потрясённый скрипач. – Что же делать?!..

Он закрыл лицо руками и присел на занесённую снегом ступеньку.

В домах гасли окна, прохожие и экипажи мелькали всё реже и реже. Вновь закружилась позёмка.

– Ну-ну, – обнял загоревавшего Антона Снегирь. – Не отчаивайся!

Эх, умей он сейчас летать – слетал бы к трактирщику да вернул бы другу скрипку!..