Василий Костовинский: Полесская Мавка

– А ты, случайно, не брешешь, братец?! Мне почему-то кажется, что умом ты всё-таки где-то здорово повредился! А ну-ка поведай мне о своих лесных похождениях, умудренный опытом укротитель диких русалок и мавок! – насмешливо подзадорил я хвастунишку.

– Эх! Как давно это было, – глухим и безжизненным голосом молвил мой друг, утопая в далёких и призрачных воспоминаниях – Когда я приезжал к бабушке на каникулы, мы весело и беззаботно бегали с мавкой по окрестным лесам, полям и лугам. Она знала название каждой травинки, каждой былинки, ведала их чудодейственную силу и целебные свойства. Такая себе жизнерадостная и простодушная зеленоглазая девчонка с невероятно длинными и густыми льняными волосами. Ни дать ни взять самая настоящая лесная русалка!

Я подружился с ней на берегу маленького лесного озера, когда мне только-только исполнилось шесть полных лет. Сельские мальчишки трепались, что в том озере водятся крупные, жирные караси.

– Но дорогу туда сторожит затаившийся в чаще способный на пакости Леший. А Русалка озёрная может тебя без труда затянуть за собой в жуткий омут, – пугали меня озорники.

Мне, городскому пареньку, хотелось произвести впечатление на местных пацанов, и я похвастался, что не только схожу на озеро, но и принесу пару-тройку карасей на уху моей милой бабушке. И раним утречком, прихватив с собой папину удочку, я без спроса отправился по указанной мне ребятишками стежке. Перейдя поле ржи, я, затаив дыхание, углубился в темный сосновый бор. С каждым моим шагом лес становился всё гуще, мрачней и страшнее. Местность понижалась и стали попадаться дубы, осины и заросли ольхового молодняка. Крики диковинных птиц и зверей, а также треск сучьев будоражили моё и без того разыгравшееся воображение. Тропка едва проглядывалась под моими босыми ногами, но вот она и вовсе в сероватом сумраке затерялась. Поворачивать назад было уже чересчур поздно, да и возвратиться порожняком было бы слишком зазорно и стыдно.

Наконец, над лесом взошло солнышко, и я узрел где-то далеко-далеко впереди неясный, мерцающий свет. Ощутив решимость и приток жизненных сил, я ускорил мой робкий доселе шаг. Видно, интуиция вывела меня прямиком на болотистый берег лесного озера. Отыскав более-менее твердую прибрежную кочку, я забросил удочку – и только тут уразумел, что есть кое-что пострашней, чем Водяной, Русалка и Леший. Тучи комаров и болотной мошкары со зловещим писком набросились на меня практически со всех сторон. Я яростно отмахивался от кровососов, пытаясь хоть как-то следить за застывшим на водной глади поплавком.

Но вот поплавок дернулся, я подсек – и, похоже, зацепил крючком за притопленную корягу. Пришлось раздеваться и лезть в воду, однако все мои попытки дотянуться до крючка оказались, увы, тщетными. И, вдруг, я почувствовал странные прикосновения к моему голому телу, как будто кто-то ласкал его скользкой и хладной рукою. Пулей вылетев из воды, я в ужасе опустил глаза вниз – и непроизвольно вздрогнул. Всё моё многострадальное туловище было словно обклеено полосками черного пластыря. Не знаю как караси, но пиявки в лесном озере были действительно крупными.

Дрожа не то от страха, не то от холода, я попытался отодрать от себя этих мерзостных паразитов. Но те присосались уже так плотно, что их нужно было рвать только с кожей. Должно быть, эти алчные, ненасытные твари не пивали людской кровушки со времён Всемирного Потопа. Казалось, что вездесущие водяные и воздушные вампиры собирались вылакать всю мою кровушку без остатка. Я отшвырнул удочку в сторону и развернулся с твёрдым намерением дать дёру из этого заколдованного, гиблого места… И остолбенел.

Передо мной безмолвно стояла Мавка с густыми, льняными, распущенными волосами. В длинной, белоснежной, полупрозрачной рубахе и с венком из лесных и болотных цветов на головке. Её огромные изумрудные глазища смотрели на меня так, будто изучали вовсе не меня, а мою затравленную бессмертную душу. Я не описался от страха только потому, что Русалка была совсем маленькая, можно даже сказать, крохотная. Ну, не выше человеческого ребёнка трёх-четырёхлетнего возраста. Мне показалось, что её детское тело изучало мягкий, но очень приятный свет, создающий вокруг девчонки прозрачный защитный кокон. Эффект кокона усиливался ещё и тем, что мошкара и комары были не в состоянии преодолеть его незримой хрустальной границы.

– Я слышала зов отчаяния. Это ты кликал на помощь? – донёсся до меня ангельский детский голосочек.