– Конунг Миклагарда хорошо платит воинам, на его службе можно разбогатеть даже больше, чем потроша мошну галисейских монахов. А какие в Великом Городе базары, Асгрим, не обойдешь и за целый день! Какие там женщины – пышные, жаркоглазые, белолицые! Какая гавань! Я слыхал, в ней могут разом бросить якорь триста кораблей…
– Я хочу увидеть Миклагард, Харальд, – согласился Асгрим. – А потом хочу отправиться еще дальше, может быть, дойти до самого Сёркланда! Но я смогу отправиться с тобой на «Рычащем волке», только если Вагни согласится и следующее лето провести в Хосебю.
Вагни, лучший друг Асгрима, чьи земли лежали по соседству с Хосебю, был полной противоположностью старшему сыну Рагнара – спокойный, рассудительный, домовитый. Они с Асгримом вместе росли, вместе ходили на охоту и на морской промысел, но Вагни никогда не мечтал поймать в сети морского змея или увидеть земли, лежащие за горизонтом. Вместо этого он женился на сестре Асгрима, Трюд, и после свадебных торжеств остался жить в доме друга, когда тот отправился в набег на «Рычащем волке». Мать Асгрима до сих пор могла оглушить дубиной тюленя и унести его на плечах, но все-таки лучше, когда в доме есть взрослый мужчина – а младшему сыну Рагнара едва исполнилось десять.
– Вагни согласится, – уверенно ответил Харальд. – А если твоя сага о битве при Фалерносе доберется до Миклагарда раньше нас, мы прославимся в тех краях, и тогда тамошний конунг заплатит нам за службу столько, что твои сестры станут самыми богатыми невестами во всей округе!
Асгрим засмеялся, подкинув в руке золотой браслет, который собирался подарить младшей сестре, своей любимице Хильде.
– Нет, ты можешь себе представить Хильду женой Безносого Лейва? – хохотнул он. – Лейву стоило бы жениться на Хель, [5] Хель – дочь Локи, хозяйка преисподней в скандинавской мифологии. Считалась очень уродливой: одна половина лица у нее была синей, а другая – цвета сырого мяса.
из них бы вышла отличная парочка! И знаешь, я думаю, кончик носа он потерял не в сражении, что бы там ни говорили. Держу пари, нос ему откусила нос какая-нибудь женщина, когда ярл попытался затащить ее в постель!
Викинги захохотали, а Харальд, хмыкнув, велел Асгриму сменить его у рулевого весла. Асгрим надел браслет на руку и взялся за рукоять весла, пока Харальд отошел, чтобы помочиться за борт.
Ветер был попутным, викинги бездельничали, отдыхая от гр е бли, пока большой квадратный парус влек «Рычащего волка» по серому морю, по легким волнам, над которыми кричали чайки. Асгрим навалился на рулевое весло, направляя драккар вокруг Тюленьего Мыса, и прокричал:
– Бедняга Вагни! Как можно променять такую жизнь на жизнь под крышей! Если бы он только знал…
«Рычащий волк» вдруг задрожал, словно перепуганный зверь, парус громко захлопал. Харальд, шагавший обратно на корму, чуть не налетел на бочонок с пивом и хотел выругать рулевого, упустившего ветер, но взглянул на Асгрима – и резко обернулся, чтобы посмотреть, что за морское чудище его напугало.
Тюлений Мыс уходил влево, впереди показался обрывистый берег Хосебю. Крошечная пристань под обрывом; над пристанью – высокий утес, на котором стоял дом Асгрима, построенный еще его прадедом… Харальд моргнул, на миг ему показалось, что его морочат злые духи. Длинного дома на утесе больше не было.
– Асгрим! – окликнул Харальд. – Смени меня!
Асгрим поднял глаза, убрал точильный камень под скамью ближайшего гребца, встал, вложил меч в ножны, отправил его вслед за точилом и пошел на корму.
Он принял у ярла рукоять рулевого весла, но Харальд не ушел, а продолжал стоять рядом, глядя на плоский берег, заросший осокой и рогозом, на темную полосу бора, то приближающегося к воде, то отступающего от нее. Земля Гардарики дышала зеленым летним покоем, белые облака отражались в ровной воде реки, по отражениям облаков скользили такие же белые лебеди. Время от времени «Рычащий волк» проходил между поросшими лесом островками, под низко нависшими над водой ветвями деревьев; из-за них мачту давно сняли, уложив на подпорки вдоль днища, и драккар от самого Хольмгарда шел на веслах.
Косматые быки-зумпры уже скрылись из виду, но Бруни все никак не мог про них забыть и громко жалел, что «Волк» не остановился для охоты. Наконец Харальд велел ему сменить на весле Ингиреда: пусть займет руки чем-нибудь, авось, перестанет хвататься за охотничье копье. Берег а реки были тут слишком топкими, чтобы причаливать в угоду охотничьей удали Бруни.
Читать дальше